Хотя право на жизнь больше относится к сфере международного права в области прав человека, также в некоторой степени оно пересекается с международным гуманитарным правом (см. Модуль 6). Действительно, Комитет по правам человека заявил, что две «сферы права являются взаимодополняющими, а не взаимоисключающими» (Замечание общего порядка № 31 CCPR/C/21/Rev.1 / Add.13, п. 11). При этом следует помнить, что главная проблема международного гуманитарного права заключается в регулировании поведения во время вооруженных конфликтов, поскольку, как отметил Dinstein, одной из его основных целей является смягчение страданий людей в период таких конфликтов (Dinstein, 2010, стр. 20). Кроме того, следует соблюдать осторожность при рассмотрении международного гуманитарного права, поскольку, несмотря на использование прилагательного «гуманитарный», было бы неправильно предполагать, что это правовой режим, связанный главным образом с защитой прав человека во время вооруженных конфликтов (Miyazaki, 1984, стр. 433). Вместе с тем нельзя отрицать, что многие положения, содержащиеся в ключевых документах международного гуманитарного права, касаются защиты прав человека несмотря на то, что язык права в области прав человека явным образом не используется. Тем не менее, большинство этих прав предоставляется исключительно государствам, а не отдельным лицам.
При рассмотрении основных договоров международного гуманитарного права, защита прав человека и, в частности, права на жизнь становится очевидной. Общая статья 3 Женевских конвенций 1949 года о немеждународном вооруженном конфликте запрещает насилие в отношении всех лиц, не принимающих активного участия в военных действиях без каких-либо неблагоприятных различий, в том числе по признаку гражданства. В этой статье предусматривается минимальный стандарт защиты прав во всех видах вооруженных конфликтов, как это было решено по делу Никарагуа (Никарагуа против США, 1986, п. 218). Статья 32 Женевской конвенции IV защищает гражданских лиц противника от злоупотреблений со стороны договаривающихся сторон. Права человека, включая право на жизнь, конкретно не упоминаются, но поскольку положение «запрещает убийства, пытки, телесные наказания, увечья и медицинские или научные эксперименты», очевидно, что предусмотренные меры защиты аналогичны признанной защите основных прав человека, включая право на жизнь.
Статьи 50 и 51 Дополнительного протокола I основываются на тех видах защиты, которые изложены в Женевских конвенциях 1949 года, и обеспечивают дальнейшие указания, направленные на защиту гражданских лиц и гражданского населения в ходе международных вооруженных конфликтов. Статья 51 (2) гласит, что гражданское население «не является объектом нападения», а в Статье 51 (3) указано, что «граждане пользуются защитой, предусмотренной настоящим разделом за исключением и на такой период, пока они принимают непосредственное участие в военных действиях». Статья 75 того же Дополнительного протокола предусматривает право на жизнь лицам, находящимся во власти противостоящих сил. В частности, в отношении немеждународных вооруженных конфликтов Дополнительный протокол II защищает право на жизнь и отношения между государством и отдельными лицами в пределах его юрисдикции. Эти примеры не являются исчерпывающим списком, а, скорее, дают представление о защите права на жизнь, предусмотренной в основных договорах международного гуманитарного права. Декларация минимальных гуманитарных стандартов (принята в г. Турку) также ссылается на неотъемлемое право на жизнь (Декларация Комиссии по правам человека E/CN.4/1995/116), где рассматриваются вопросы, связанные с междоусобицами, чрезвычайными ситуациями и беспорядками.
Помимо договорных положений, право на жизнь также защищено принципами гуманитарного права, такими как принцип пропорциональности, принцип мер предосторожности и принцип необходимости, направленными на снижение числа жертв во время вооруженного конфликта; принцип различия; а также запретом на оружие, вызывающее предотвратимый и чрезмерный вред. Есть также положения о серьезных нарушениях, которые усиливают защиту права на жизнь.
При этом следует добавить, что связь между международным гуманитарным правом и правом в области прав человека не является простой. Например, помимо международного гуманитарного права, отражающего многие аспекты права человека на жизнь, некоторые положения о праве на жизнь, содержащиеся в основных инструментах по правам человека, как указано в предыдущем разделе, также подтверждаются международным гуманитарным правом. Существуют также случаи, когда два режима могут противоречить друг другу (Milanovic, 2010). Рассматривая значение международного гуманитарного права и его связь с правом человека на жизнь, следует напомнить, что между соответствующими договорами, предусматривающими защиту права человека на жизнь, существуют значительные вариации. Поэтому чтобы прояснить, как эти отношения отличаются в зависимости от соответствующего правового режима в отношении прав человека, необходимо в свою очередь рассмотреть ряд этих систем.
Начнем с Европейской конвенции о правах человека (ЕКПЧ). Статья 2 запрещает любое умышленное лишение жизни, за исключением случаев, когда «оно является результатом абсолютно необходимого применения силы: (а) для защиты любого лица от противоправного насилия, (b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях; (c) для подавления бунта или мятежа в соответствии с законом». Статья 15 (2) ЕКПЧ допускает отступление от права на жизнь в условиях «правомерных военных действий». Для того чтобы отступление от статьи 2 было эффективным, лишение жизни государством должно соответствовать международному гуманитарному праву и, следовательно, ius ad bellum и ius in bello, что также требуется Статьей 15 (1) ЕКПЧ, что означает, что такие действия не должны противоречить «другим обязательствам государства по международному праву».
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), как правило, применял, в первую очередь в таких обстоятельствах инструменты по правам человека. В этом смысле Суд рассматривал дела по вооруженным конфликтам как обычные дела по вопросам обеспечения правопорядка, включая дела, связанные с терроризмом, как в случае с делом Макканна и др. против Великобритании (1995). Далее, указывая на это, судья Братца в своем особом мнении в деле Агдаса против Турции заключил, что суд должен убедиться в том, что «применение силы было абсолютно необходимым» (2004, особое мнение судьи Братца, стр. 6). Поэтому совершенно очевидно, что государства должны проявлять особую осторожность при применении силы со смертельным исходом, при этом Суд должен придерживаться мнения, что в отношении лишения жизни должен присутствовать элемент необходимости; немаловажно, что такой уровень защиты не встречается в международном гуманитарном праве, где комбатант является мишенью, если он не hors de combat (Lubel, 2005, стр. 745-746), при этом это справедливо несмотря на временные ограничения и в отношении гражданских лиц, принимающим непосредственное участие в военных действиях, как указано в статье 51 (3) Дополнительного протокола I.
С другой стороны, в статье 6 (1) Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП) отмечается, что «никто не может быть лишен жизни». Статья 4 (2) запрещает отступление от этого права при каких бы то ни было обстоятельствах. Однако несмотря на то, что в МПГПП в качестве исключения из Статьи 6 прямо упоминается только смертная казнь, законные военные действия также были признаны таковыми. В консультативном заключении 1998 года по ядерному оружию Международный суд подтвердил, что использование ядерного оружия может составлять нарушение права на жизнь в соответствии с МПГПП, поскольку «право на то, чтобы не быть произвольно лишенным жизни, также применяется при военных действиях» (МС, 1996, п. 25). Суд далее отметил, что отступления от Статьи 4 не допускаются, но заключил, что «проверка в отношении того, что является произвольным лишением жизни определяется lex specialis, а именно правом, применимым в вооруженных конфликтах, которое призвано регулировать ведение военных действий». (МС, 1996, п. 25).
Аналогичным образом, в деле Лас-Пальмераса (1998, п. 57) Межамериканская комиссия по правам человека (МАКПЧ) приняла решение по вопросам права на жизнь путем толкования Американской конвенции наряду с нормами обычного международного гуманитарного права, касающимися внутренних вооруженных конфликтов, и общей статьей 3 Женевских конвенций 1949. Комиссия сочла, что Американская конвенция сама по себе не является достаточной для регулирования права на жизнь в условиях вооруженного конфликта, в том числе для определения того, когда гибель людей является правомерным военным действием. Комиссия сочла, что международное гуманитарное право является необходимым и авторитетным lex specialis и, следовательно, играет ключевую роль в толковании сферы применения права человека на жизнь во время вооруженного конфликта.
Понятно, что право на жизнь лежит в основе свода норм права, включающего международное гуманитарное право. Хотя оно отличается от свода норм по правам человека, оба направления права следует рассматривать как взаимодополняющие, а не взаимоисключающие, несмотря на некоторые доводы об обратном. Каждый свод норм права обеспечивает собственные стандарты, регулирующие поведение государств, при этом имеются случаи, когда нормы международного права в отношении права на жизнь перекликаются с соответствующими правовыми режимами по правам человека, поэтому важно, что для полного понимания права человека на жизнь необходимо понимание обоих режимов (см. далее Модуль 6).
Далее
Наверх
