Правильное определение существования ситуации военного конфликта имеет важное значение, поскольку от этого будет зависеть, будет ли применено МГП. Оно допускает законное убийство некоторых лиц и разрушение определенного имущества и в то же время обеспечивает защиту других лиц и другого типа имущества. МГП не применяется ко всем случаям использования межгосударственного противостояния или применения всех форм насилия, как, например, в ходе беспорядков или отдельные акты насилия (см. Дополнительный протокол II Статья 1(2)). Оно требует, чтобы ситуация сначала достигла минимального порога насилия или же произошла военная оккупация. В случаях, когда такой порог не достигнут, права лиц и обращение с ними будут определяться международным правом в области прав человека и любые случаи незаконного применения силы будут регулироваться внутренним уголовным правом. (В частности, полезным источником при подготовке этого раздела стала работа Melzer, 2016).
В договорах отсутствует определение «вооруженного конфликта», в том числе в Женевских конвенциях 1949 года или Дополнительных протоколах 1977 года. Таким образом, толкование и разъяснение этого понятия остается в значительной степени делом практики государств, международного прецедентного права и ученых.
В рамках существующих договоров выделяются два вида вооруженных конфликтов: международные вооруженные конфликты между двумя или несколькими государствами; и немеждународные вооруженные конфликты, происходящие между государствами и негосударственными вооруженными группами или только между такими группами.
Важно отметить, что Международный комитет Красного Креста (МККК) в качестве органа, осуществляющего контроль за выполнением МГП, никогда не признавал существование какой-либо глобальной «войны с терроризмом» и не рассматривал негосударственных акторов, которые, по мнению некоторых, имеют глобальный охват, таких как «Аль-Каида» и ИГИЛ и связанные с ними группы, как участников глобального конфликта. МККК не считает, что МГП применяется за пределами географических границ территории сторон конфликта таким образом, который бы позволил превратить в объект нападения в любой точке мира любых лиц, которые, как (иногда ошибочно) предполагают, связаны с негосударственными вооруженными группировками. Вместо этого, МККК определяет на индивидуальной основе доказательную базу в отношении того, были ли удовлетворены критерии существования вооруженного конфликта или нет.
Необходимый уровень насилия, который позволяет установить возникновение вооруженного конфликта, отличается в случае международных вооруженных конфликтов и немеждународных вооруженных конфликтов. Что касается международного вооруженного конфликта, поскольку существует общий запрет в отношении применения силы между государствами (как отражено в статье 2(4) Устава ООН), то обычно предполагается, что любое такое применение военной силы, которое регулируется МГП, вызвано умышленным враждебным намерением. Это происходит вне зависимости от факторов, определяющих применение силы или степень ее интенсивности. Как было установлено Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии в деле Прокурор противДушко Тадича, также известного как «Дуле», даже незначительные случаи вооружённого насилия, такие как отдельные пограничные инциденты или захват единственного заложника, могут быть достаточными, чтобы применялось МГП (1995, п. 70).
В контексте международного вооруженного конфликта в соответствии с общей статьей 2(1) Женевских конвенций двумя определяющим факторами являются: (1) правой статус воюющих сторон конфликта (обычно государства), и (2) характер военной конфронтации между ними (например, объявление войны, частичная или полная оккупация территории государства-участника Женевских конвенций). Согласно статье 1(4) Дополнительного протокола I, в отношении государств, являющихся его сторонами, обозначенный в статье 2(1) критерий также распространяется на вооруженную борьбу за самоопределение. Это означает, что понятие сторона конфликта в этой ситуации может охватывать определённые категории национально-освободительных движений. В настоящее время международные вооруженные конфликты являются скорее исключением, чем нормой с точки зрения распространения вооруженных конфликтных ситуаций.
В отличие от контекста международного вооруженного конфликта порог насилия для существования немеждународного вооруженного конфликта значительно выше с учётом того факта, что в мирное время правоохранительная деятельность (в том числе в рамках противодействия терроризму) может потребовать применения силы в отношении отдельных лиц или групп, что надлежащим образом регулируется нормами внутреннего уголовного права, а также правом в области прав человека. В частности, статья 2(2) Дополнительного протокола II по этим причинам прямо исключает следующие категории из охвата применения немеждународного вооруженного конфликта: «случаи нарушения внутреннего порядка и возникновения обстановки внутренней напряженности, такие как беспорядки, отдельные и случайные акты насилия и иные акты аналогичного характера, поскольку таковые не являются вооруженными конфликтами».
В целом предел достигнут, когда обычной деятельности полиции, осуществляемой в мирное время, недостаточно, чтобы справиться с интенсивностью насилия, обуславливая, тем самым, необходимость действий со стороны государственных вооруженных сил. Критерием для определения этого, сформулированным Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии, является наличие «продолжительного вооруженного насилия» между государством и организованными вооруженными группами или между такими группами (Прокурор против «Дуле», 1995 г.,п. 70). К доказательным факторам при оценке того, достигнут ли уровень вооруженного конфликта в ситуациях немеждународного вооруженного конфликта, относятся:
Количество, продолжительность и интенсивность отдельных столкновений; тип используемого оружия и другой военной амуниции, количество и калибр применяемых снарядов; количество лиц и вид сил, участвующих в столкновениях; число пострадавших; степень материальных разрушений и число гражданских лиц, покинувших зоны боевых действий. Вовлеченность в ситуацию Совета Безопасности ООН также может отражатьинтенсивность конфликта (Прокурор против Харадиная и других, 2008, п. 49).
Общая для Женевских конвенций статья 3 устанавливает правила в отношении лиц, непосредственно не принимающих участие в военных действиях в случае вооруженного конфликта немеждународного характера, и призвана гарантировать минимальный уровень защиты для них. Одним из важных последствий этого является признание того, что сторонами конфликта могут быть не только государства, ими также могут быть негосударственные акторы. Это не зависит от их правосубъективности, статуса или легитимности согласно международному праву. Вместе с тем ожидается, что они будут достаточно организованы, с тем чтобы суметь обеспечить коллективное соблюдение МГП (то, что предполагается по умолчанию в отношении государств, являющихся сторонами конфликта). Это достигается за счет таких факторов, как наличие в группе некой командной структуры, а также дисциплинарных норм и механизмов, управляемых группой (Прокурор против Харадиная и других, 2008 г., п. 60).
Подобные требования отражены также в статье 1(1) Дополнительного протокола II, в которой немеждународный вооруженный конфликт определяется как «происходящий на территории какой-либо Высокой Договаривающейся Стороны между ее вооруженными силами и антиправительственными вооруженными силами или другими организованными вооруженными группами, которые, находясь под ответственным командованием, осуществляют такой контроль над частью ее территории, который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные действия и применять настоящий Протокол». Более широкие права, предусмотренные в Дополнительном проколе II, применяются исключительно в ситуациях немеждународного вооруженного конфликта, когда вооруженные силы государства, на территории которого происходит конфликт, являются стороной конфликта и при соответствии другим критериям, таким как, например, осуществление вооруженной группой эффективного контроля, по крайней мере, над частью территории государства. В ином случае, когда насилие происходит только между негосударственными акторами, применяется только общая статья 3.
Если вмешательство со стороны третьих государств осуществляется с целью оказать поддержку повстанцам, сражающимся против территориального государства, правовые отношения между территориальным государством и вооруженными группами останутся прежними (нормы немеждународного вооруженного конфликта), тогда как вооруженные столкновения между государствами будут регулироваться нормами международного вооруженного конфликта. Если степень указаний и контроля третьего государства в отношении групп фактически такова, что группы могут быть расценены как военные интервенции самого государства, то отношения между группами и территориальным государством изменятся и будут регулироваться МГП как международный вооруженный конфликт. В ситуациях, когда в существующий немеждународный вооруженный конфликт вмешивается третье государство или коалиция государств для поддержки государства, на территории которого происходит конфликт («интернационализированный» вооруженный конфликт), становясь (совоюющей) стороной в этом конфликте, он будет и далее регулироваться МГП, применимым к немеждународному вооруженному конфликту.
Иногда классификация конфликта может меняться. Например, что касается вооруженного конфликта между коалицией, возглавляемой США, и правящим режимом Талибана в Афганистане в 2001 году, изначально он представлял собой международный вооруженный конфликт. Как только правительство Карзая было сформировано и было признано международным сообществом, вооруженный конфликт превратился в немеждународный вооруженный конфликт с участием многонациональных сил, которые оказывали поддержку афганскому правительству с его согласия (Chatham House, 2012, стр. 3).
Важно отметить, что вооруженные столкновения между другими акторами, не попадающими под эти строгие категории, не могут рассматриваться в рамках МГП как вооруженный конфликт, а регулируются внутренним законодательством или нормами немеждународного вооруженного конфликта в зависимости от уровня насилия. Этот аспект является крайне важным в контексте противодействия терроризму, поскольку в целом участвующие негосударственные группы будут попадать под одну из этих ситуаций. В свою очередь, надлежащая классификация определяет, какие действия предусмотрены, а какие нет (МГП не «допускает» виды боевых действий), а также какие права могут или должны быть обеспечены таким группам. Такие права, предусмотренные общей статьей 3 и Дополнительным протоколом II, менее обширны, если сравнивать с международным вооруженным конфликтом, хотя должны рассматриваться как необходимый минимум и на практике в идеале включать больше базовых прав.
Обычное международное право имеет особое значение для охвата вопросов, не предусмотренных специально в договорном праве, что обуславливает важность масштабного десятилетнего исследования по вопросам применения норм обычного международного гуманитарного права, проведенного МККК (см. вставку «инструменты» 1). Даже с учетом предусмотренных в нем прав и стандартов определение точных прав и границ законности может быть менее ясным и более сложным в контексте немеждународного вооруженного конфликта по сравнению с более четко определяемым и регулируемым международным вооруженным конфликтом, в том числе в отношении обращения с лицами, содержащимися под стражей.
Исторически сложилось, что военные действия в рамках международного вооруженного конфликта завершаются каким-либо умышленным актом, например, мирным договором, актом капитуляции или полным уходом с ранее оспариваемой территории. Сегодня как международные вооруженные конфликты, так и немеждународные вооруженные конфликты чаще завершаются очень постепенным снижением напряженности, нестабильными соглашениями о прекращении огня и (или) вмешательством третьих сторон, например, миротворцев, или полным поражением одной из сторон. Даже в случае окончания вооруженного конфликта некоторые положения МГП продолжают применяться, например, в отношении лиц, лишенных свободы/интернированных лиц и различных других проблем гуманитарного характера до тех пор, пока «не будет достигнуто заключение мира…» (Прокурор против «Дуле», 1995,п. 70).
Далее
Наверх
