Представив Контртеррористическую стратегию ООН, перейдем теперь к рассмотрению различных видов обязательных и необязательных правовых источников, которые лежат в основе Стратегии, а также 19 документов по противодействию терроризму и резолюций Совета Безопасности, которые составляют основу институциональных мер ответа на терроризм.
Существует две категории правовых источников. Один из них - «материальные» источники, т.е. инструмент или документ, который содержит обязательства, например, договоры и судебные решения. Другой тип - это «формальный» источник, относящийся к авторитету документа, то есть его юридический вес и влияние определенных правил. В основе Контртеррористической стратегии лежат оба типа источников. Формальные источники представляют особый интерес для всей серии модулей для ВУЗов, поскольку они актуальны в отношении того, в какой степени государства соблюдают или нарушают свои обязательства в области верховенства права в своих национальных, региональных и глобальных усилиях по эффективному противодействию терроризму.
В соответствии со статьей 38 (1) Статута Международного суда 1945 года есть два основных источника обязательных правовых источников: международные договоры (статья 38 (1) (а)) и обычное международное право (статья 38 (1) (b)). Кроме того, национальное законодательство является обязательным в контексте соответствующих государств, а практика судов и трибуналов является обязательной для сторон, участвующих в конкретных судебных разбирательствах. Хотя эти последние два источника не рассматриваются здесь подробно, примеры обоих находят свое отражение в серии модулей для Вузов посредством кейсов.
Международные договоры особой важности для международных контртеррористических усилий включают Устав Организации Объединенных Наций 1945 года, 19 документов Организации Объединенных Наций (отраслевых) по борьбе с терроризмом (будут рассмотрены в этом разделе) и другие ключевые документы, регулирующие международное право в области прав человека, международное законодательство по правам беженцев и международное гуманитарное право, которые, как четко указано ООН, являются неотъемлемой частью любых эффективных мер по противодействию терроризму со стороны его государств-членов.
Что касается Устава Организации Объединенных Наций (Серия договоров, том 1, No XVI), то, как указано в Статье 1 «Цели», его основные цели включают поддержание международного мира и безопасности (статья 1 (1)). Это важно, поскольку, как было подтверждено Советом безопасности в различных резолюциях, террористическая деятельность часто рассматривается как представляющая угрозу не только для конкретных стран, но и для региональной и глобальной безопасности в целом (Резолюция СБ ООН 1373 (2001), Резолюция СБ ООН 1540 (2004)). В интересах всех государств противостоять соответствующим угрозам таким образом, чтобы это не подрывало международный мир и безопасность в более широком контексте. Поскольку террористические угрозы, как правило, носят транснациональный характер, основополагающие принципы Организации, сформулированные в статье 2, также важны для управления соответствующими усилиями по противодействию терроризму. В частности, эти принципы заключаются в том, что: государства-члены будут добросовестно выполнять обязательства, принятые на себя по Уставу (статья 2 (2)); «международные споры [должны] решаться мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир и безопасность и справедливость» (статья 2 (3)); существует презумпция против «угрозы силой или ее применения против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства» (статья 2 (4)), за исключением случаев самообороны, сформулированных в статье 51; и принцип невмешательства со стороны Организации Объединенных Наций «в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства» (статья 2 (7)).
В соответствии с этими принципами, включая доктрину государственного суверенитета, государство не должно использовать военную силу против негосударственных террористических субъектов, находящихся на территории другого суверенного государства без его разрешения, тем самым нарушая его территориальную неприкосновенность, за исключением определенных, ограниченных исключений, допускаемых в соответствии с международным правом. Например, когда государство не может или не желает препятствовать таким субъектам в планировании и совершении терактов против третьих сторон. Разумеется, после терактов 11 сентября при таких обстоятельствах государства чаще прибегали к военным мерам (см., например, Dempsey, 2006; Newman, 2007).
Хотя такая категоризация государства сама по себе не является определяющей в отношении законности вовлечения военной силы, она может быть важным фактором в отношении восприятия необходимости использования такой силы в отсутствие каких- либо альтернативных средств. Это происходит несмотря на то, что террористические группы могут преуспевать и действовать из любого государства.
Примечательна также статья 1(3), которая направлена на достижение международного сотрудничества «в поощрении и развитии уважения к правам человека и основных свобод для всех без различия расы, пола, языка и религии», что отражено и в других положениях Устава, в частности в статье 55 (с сопроводительной статьей 56, в соответствии с которой государства-члены обязуются предпринимать совместные и самостоятельные действия для достижения целей статьи 55). Эти принципы проходят красной нитью и в других документах ООН, касающихся вопросов противодействия терроризму, включая резолюции Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности, а также международные антитеррористические конвенции, рассмотренные далее.
В дополнение к Уставу в течение последних пяти десятилетий в рамках ООН было разработано 19 специальных соглашений в области борьбы с терроризмом. Они в значительной степени эволюционировали как ответные меры на конкретные террористические инциденты или угрозы и охватывают преступления, связанные с гражданской авиацией (т.е. незаконный захват воздушных судов, авиационный саботаж, использование воздушного судна в качестве оружия); преступления против лиц, пользующихся международной защитой (т.е. похищения дипломатов); взятие заложников; незаконное использование или обращение с ядерными материалами; действия против безопасности морского судоходства и стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе; террористические взрывы; финансирование терроризма и действия, связанные с преступным использованием или обращением с химическими, биологическими, радиологическими или ядерным материалами или оружием.
По сути, эти документы не дают определение терроризма, а скорее создают обязательства для государств криминализировать рассматриваемые преступления согласно национальному законодательству; осуществлять юрисдикцию над преступниками с соблюдением установленных требований; установить обязательство по выдаче или преследованию в судебном порядке; и создать механизмы для укрепления международного сотрудничества в уголовных вопросах. Они будут рассмотрены более подробно в Модуле 4.
Важным принципом заключения международных договоров, предусмотренным Венской конвенцией 1969 года о праве международных договоров (Серия договоров, том 1155, стр. 331), является то, что «[а] договор не создает обязательств или прав для третьего государства без его на то согласия», как это предусмотрено в статье 34. Иногда может возникать ситуация, когда государство готово согласиться соблюдать большинство, но не все обязательства, вытекающие из международного договора, включая всемирные конвенции по противодействию терроризму. Поскольку это соответствует интересам международного сообщества, в том числе в целях содействия международному сотрудничеству в области противодействия терроризму, для государств, являющихся сторонами этих важных правовых документов, существует механизм - внесение оговорки, в соответствии с которой государство может согласиться на большинство, но не все обязательства по договору. В соответствии со статьей 2 (d) Венской конвенции ««оговорка» определяется как одностороннее заявление, в любой формулировке и под любым наименованием, сделанное государством при подписании, ратификации, принятии или утверждении договора или присоединении к нему, посредством которого оно желает исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству».
Однако не все оговорки со стороны Государств допустимы. Они регулируются определенными ограничениями, предусмотренными в статье 19, в которой указано:
Государство может при подписании, ратификации, принятии или утверждении договора или присоединения к нему формулировать оговорку за исключением тех случаев, когда:
(a) данная оговорка запрещается договором;
(b) договор предусматривает, что можно делать только определенные оговорки, в число которых данная оговорка не входит; или
(c) в случаях, не подпадающих под действие пунктов «a» и «b», — оговорка несовместима с объектом и целями договора.
Что касается универсальных инструментов по борьбе с терроризмом, то ряд государств полагается на такие оговорки. Например, ряд государств, таких как Алжир, Китай, Индия, Мексика и т. д., выразили оговорки к Международной конвенции 1979 года о борьбе с захватом заложников (Серия договоров, том 1316, стр. 205), выступив против принудительного вынесения Международным судом решения в отношении толкования положений между государствами-участниками.
Другим источником обязательного юридического обязательства, признанного в Статуте Международного суда 1945 года, является обычное международное право (статья 38 (1) (b)). Обычное международное право является важным источником права. Оно включает:
Нормы права, вытекающие из общепринятого поведения государств, действующих исходя из убеждения, что законодательство требует от них действовать таким образом. Оно проистекает из общей и последовательной практики государств, применяемой из соображений юридического обязательства в такой степени, что оно становится обычным правом. Обычное международное право должно основываться на четком консенсусе между государствами, проявляемом как в результате широко распространенного поведения, так и ощутимого чувства долга. (ОБСЕ, БДИПЧ, 2007, стр. 55).
Поэтому в контексте права в области прав человека государства-участники конкретного договора будут иметь обязательства не только по этому договору, но также в отношении тех прав и свобод, которые стали частью обычного международного права. Примечательно, что в целом эти обязательства будут обязательными для государств, которые не являются участниками конвенций, в которых сформулированы такие обычные права и обязательства, поскольку они являются обязательными для всех государств, независимо от того, являются ли они сторонами какого-либо конкретного договора. Например, многие права и обязательства, изложенные во Всеобщей декларации прав человека 1948 года (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 1948 год) и Женевских конвенциях 1949 года (Серия договоров, том 75, стр. 31, стр. 85, стр. 135, стр. 287), а также некоторые из тех, которые изложены в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 года и Конвенции о беженцах 1951 года, отражают нормы обычного международного права (см. далее в модуле).
Как признал Международный суд по делу о действиях военного и полувоенного характера на территории Никарагуа и против нее, в международном праве нет иерархии норм между международными договорами (в этом случае Статьями 2(4) и 51 Устава) и обычным международным правом (1986, пункты 177-182). Это означает, что один правовой источник не является более важным или авторитетным, чем другой. Как далее постановил Суд, оба источника права существуют параллельно, но отдельно друг от друга, и при этом не являются взаимозависимыми. Нормы обычного международного права часто составляют основу текстов международных договоров, но могут быть дополнительно проработаны в рамках процесса кодификации в конечном принимаемом тексте. Следовательно, между сопоставимыми правилами в этих правовых источниках могут быть некоторые отличия. При этом с практической точки зрения договорные обязательства легче определить в письменном тексте.
Один из вопросов, имеющих особое значение для противодействия терроризму, который был поднят некоторыми государствами-членами, касается того, существует ли хотя бы частичное определение терроризма в соответствии с обычным международным правом. Это имеет потенциально важное значение в условиях того, что в текстах договоров по- прежнему нет общепринятого согласованного определения. Этот вопрос более подробно рассматривается в Модуле 4, в том числе в отношении определения по этому вопросу Специального трибунала по Ливану в 2011 году (пункт 83).
Ряд обязательств в рамках международного обычного права имеют особое значение для глобальных усилий по противодействию терроризму, в том числе под эгидой Контртеррористической стратегии ООН. Как правило, они имеют статус jus cogens (императивный) (статья 53 Венской конвенции), а это означает, что от них нельзя отступать (см. Модуль 7) и что они имеют сопутствующие erga omnes обязательства государств перед международным сообществом в целом по их уважению и обеспечению их соблюдения (Бельгия против Испании, 1970 год, Прокурор против Анто Фурундзии, 1998 год, пункт 151). Стандарты jus cogens являются важным исключением из общего правила, согласно которому все нормы в международной правовой сфере по своей природе являются горизонтальными. Вместо этого они находятся в вертикальных отношениях, что означает, что в случае любого конфликта между обязательствами, созданными императивными и неимперативными нормами, первые будут иметь преобладающую силу над последними.
Общей отправной точкой для определения ключевых качеств для jus cogens (или императивных норм) является статья 53 Венской конвенции о праве международных договоров:
Договор является недействительным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права. Поскольку это касается настоящей Конвенции, императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер.
Несмотря на отсутствие общепринятого согласованного перечня таких принципов, в качестве императивных норм широко признаются запреты на угрозу или применение силы, пытки, геноцид, рабство, расовую дискриминацию и преступления против человечности. Как будет описано в последующих Модулях, ряд этих обязательств jus cogens подвергались повышенному давлению в контексте некоторых усилий по противодействию терроризму.
В настоящее время консенсус заключается в том, что всеобъемлющий общемировой правовой режим по противодействию терроризму все еще находится в процессе своего развития. Одним из важных последствий этого является то, что в рамках существующих правовых режимов могут иметь место пробелы, которые не являются специфичными для противодействия терроризму, когда они применяются в контексте противодействия ему, как в более общем плане, так и в ответ на новые или возникающие явления, связанные с терроризмом. Одним из важных способов преодоления таких пробелов является использование третьего источника, а именно общих принципов права, упомянутых в статье 38 (1) (с) Устава Международного суда.
Точный характер и роль общих принципов права не совсем ясны, поскольку существуют разногласия в отношении их точной функции, характера и области действия. Также не всегда четким является разграничение между обычными и общими принципами международного права особенно в свете того, что общие принципы обычно приобретают качества и обычного права. Примером является принцип юридической экспертизы, который включает в себя общепринятое обязательство государств принимать разумные и надлежащие меры для защиты своих граждан, например, путем предотвращения терактов. Тем не менее, есть договоренность о том, что общие принципы могут помочь в толковании и разработке норм договора и норм обычного международного права и, как таковые, они дополняют другие источники международного права (Bassiouni, 1990; Cheng, 1953).
В течение последних пяти (почти шести) десятилетий Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности занимаются в разной степени вопросами терроризма. В частности, Генеральная Ассамблея информирована о таких вопросах с 1960 года с момента принятия Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 1960 год, A/RES/15/1514), принимая необязательные, но, тем не менее, имеющие решающее влияние резолюции.
Что касается разделения труда между этими двумя органами, то они имеют разные, но взаимодополняющие функции. Совет безопасности в основном занимается эффективностью мер, связанных с терроризмом, в выполнении своей ключевой роли в стремлении поддерживать международный мир и безопасность; тогда как основное внимание Генеральной Ассамблеи направлено на обеспечении того, чтобы такие меры были справедливыми и соответствовали целям и принципам Организации, изложенным в статьях 1 и 2 Устава ООН.
В подходах обоих органов к вопросам терроризма, в том числе в отношении того, как формируются правовые нормы, выделяют три этапа. Первый этап - это период между принятием Декларации 1960 года и концом 1980-х годов, когда основная часть обсуждений в Генеральной Ассамблее, связанных с терроризмом, касалась борьбы за самоопределение и отхода от колониализма и других форм иностранного подчинения или господства. Это отражало рост числа государств-членов ООН, поскольку, бывшие колонии добивались своей независимости. Особенностью этого периода были споры о том, следует ли относить лиц или организации, вовлеченные в вооруженную борьбу, к числу негосударственных террористических акторов.
Второй этап охватывает период с начала 1990-х годов до 2001 года, когда основное внимание Генеральной Ассамблеи было направлено на криминализацию террористических актов независимо от каких-либо заявляемых мотивов. Именно этот вопрос является лейтмотивом резолюции Генеральной Ассамблеи о мерах по ликвидации международного терроризма (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 1995 год, A/RES/49/60) и остается им до сих пор.
В течение этих двух периодов участие Совета Безопасности в вопросах, связанных с терроризмом, было менее масштабным в сравнении с Генеральной Ассамблеей. Например, его заявления о том, что любая деятельность, связанная с терроризмом, представляет угрозу международному миру и безопасности, были очень редкими. Все это изменилось после терактов 11 сентября 2001 года, когда Совет Безопасности, возможно, стал более осведомлен в вопросах, связанных с терроризмом, чем Генеральная Ассамблея. Об этом свидетельствует создание различных органов, таких как Контртеррористический комитет Совета Безопасности ООН, поддержку которому оказывает Исполнительный директорат Контртеррористического комитета, а также значительно расширенная роль, охват и влияние деятельности комитета по санкциям, учрежденного резолюцией 1267 (1999) против определенных негосударственных террористических организаций (Резолюция 1276 (1999) СБ ООН (в соответствии с недавно принятой Резолюцией СБ ООН 2253 (2015) в их число также входит ИГИЛ). При этом Генеральная Ассамблея по-прежнему активно участвует, в том числе посредством принятия резолюций, в переговорах по договору о борьбе с терроризмом в рамках Шестого комитета, что привело к принятию отраслевых конвенций, рассмотренных в Модуле 4, а также двухгодичному обзору Контртеррористической стратегии ООН.
Важной особенностью нынешнего третьего этапа, являющегося особо актуальным для правовых источников, стала повышенная готовность Совета безопасности заявить, что террористический акт (или форма или проявление терроризма в более общем плане) представляет угрозу международному миру и безопасности (см. например, резолюцию 1566 СБ ООН (2004). Одним из следствий этого является то, что Совет чаще опирается на статью 39 Устава, ссылаясь на свои полномочия согласно главе VII Устава, что может привести к ненасильственным и принудительным мерам в соответствии со статьями 41 и 42 Устава соответственно.
Что касается решений Генеральной Ассамблеи, то они не имеют обязательной юридической силы. В соответствии с главой IV Устава, в которой описываются ее функции и полномочия, Генеральная Ассамблея может давать рекомендации относительно осуществления полномочий и функций Организации Объединенных Наций в более общем плане. Поскольку это рекомендации, не имеющие обязательной силы, а не обязательные решения, они называются «мягким правом». Несмотря на это, ссылаясь на консультативное заключение Международного суда О законности угрозы ядерным оружием или его применения от 8 июля 1996 года (ICJ, 1996, стр. 25, пункт 70), резолюции, тем не менее, играют важную правотворческую функцию как в плане разработки правовых принципов, которые впоследствии могут приобрести статус обычного международного права, так и/или включения в процесс кодификации в тексты обязательных международных договоров. Наиболее авторитетной формой решений Генеральной Ассамблеи являются ее «декларации», в которых обычно утверждаются ключевые правовые принципы.
С другой стороны, резолюции Совета Безопасности могут быть необязательными или обязательными в зависимости от того, какие из его полномочий реализуются на момент принятия резолюции. Резолюции, принятые в соответствии с главой VI Устава для «мирного урегулирования споров», не имеют обязательной силы, тогда как резолюции, принятые в соответствии с главой VII, «действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии», скорее всего будут обязательными. Особое значение для недавних контртеррористических обсуждений и ответных мер имеют резолюции, которые исходили из полномочий, вытекающих из главы VII Устава. Принято считать, что в совокупности со статьей 25 Устава, которая предусматривает, что «члены Организации соглашаются в соответствии с настоящим Уставом подчиняться решениям Совета Безопасности и выполнять их» это делает их обязательными для государств-членов ООН.
Потенциальное правотворческое значение и охват таких резолюций иллюстрируется резолюциями Совета Безопасности 1373 (2001) и 1566 (2004). Первая из них была принята вскоре после терактов 11 сентября. Одной из особенностей было то, что Совет Безопасности полагался на свои полномочия, вытекающие из главы VII при требовании от государств выполнения ряда определенных мер, включая законодательные акты на национальном уровне (Резолюция СБ ООН 1373 (2001), пункт 2 (e)). Такой беспрецедентный призыв к главе VII вызвал большие обсуждения, особенно среди ученых в отношении того, имел ли технически Совет Безопасности (квази)законодательные полномочия в соответствии с Уставом или нет.
На практике Резолюция 1373 получила широкую поддержку со стороны государств- членов через требуемое включение в законодательство (ООН, Контртеррористический комитет). Безусловно, Резолюция 1373 имела желаемый эффект в усилении противодействия терроризму особенно на национальном уровне. С точки зрения юридической силы Резолюция была описана как основополагающий фактор «зарождающейся правовой архитектуры, которая со временем может подтолкнуть к кристаллизации и консолидации обычного международного преступления терроризма» (Saul, 2012, стр. lxxiii). Резолюция Совета Безопасности 1566 также была принята на основании главы VII Устава. Одна из ее особенностей заключается в том, что она включает терминологию, связанную с терроризмом, для руководства последующей практической деятельностью государств в области противодействия терроризма (Резолюция СБ ООН 1566 (2004) пункт 3), но при этом не подразумевает существование общепринятого определения терроризма. Она предназначалась для содействия гармонизации контртеррористических инструментов, разрабатываемых в рамках мандата Резолюции 1373 Совета Безопасности (см. Модуль 4). Будет интересно наблюдать, станет ли в будущем Резолюция 1566 играть роль правового источника в информировании о возможном появлении определения терроризма в обычном международном праве, хотя это и не было ее целью. По таким темам см. решение Специального трибунала по Ливану в Модуле 4.
Другим примером важной резолюции Совета Безопасности, предусматривающей обязательства государств-членов в рамках глобальных усилий по противодействию терроризму, является Резолюция 1540 (2004) (Резолюция СБ ООН 1540 (2004)). Принятая на основании положений Главы VII, эта резолюция обязывает государства, помимо прочего, воздерживаться от поддержки любыми средствами негосударственных акторов, которые пытаются разрабатывать, приобретать, производить, обладать, перевозить, передавать или применять ядерное, химическое или биологическое оружие и средства его доставки. Для достижения этой цели государства обязаны установить национальный контроль для предотвращения распространения ядерного, химического и биологического оружия и средств его доставки, в том числе путем установления надлежащего контроля над материалами, к ним относящимся.
В дополнение к официально обязательным правовым источникам, которые были рассмотрены выше, в универсальную базу, регулирующую противодействие терроризму, в том числе в рамках Контртеррористической стратегии, входит ряд документов, официально не являющихся обязательными (часто называемых «мягким правом»). То, что они не являются формально обязательными, не означает, что они менее важны; иногда такие правовые инструменты могут быть более влиятельными на практике, особенно в вопросах, по которым еще не достигнут широкий консенсус. В условиях, когда государства могут не хотеть подписываться под текстом международного договора и сопутствующим обязательствам, они с большей степенью вероятности будут готовы поддержать и хотя бы в какой-то степени следовать необязательному документу. Действительно, тщательно проработанный, детальный инструмент мягкого права может быть гораздо более эффективным на практике, чем, например, слабый, плохо сформулированный или ратифицированный договор. В этом разделе рассматриваются различные виды необязательных источников, которые являются частью международных рамок, а именно резолюций Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности, судебная практика, специальные мандаты и процедуры ООН, а также такие инструменты, как кодексы практики и руководства.
С технической точки зрения большинство резолюций, принятых в рамках системы ООН, за исключением резолюций Совета Безопасности, как было разъяснено в предыдущем разделе, не имеют обязательной силы. Вместе с тем, они и другие влиятельные документы, такие как Доклад Группы высокого уровня за 2004 год (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 2004 год, A/59/565), могут играть ключевую роль в разработке правовых норм, которые в конечном итоге приводят к их включению в текст договоров и/или их эволюции в нормы обычного международного права. Например, в резолюции 60/158 (2005) Генеральной Ассамблеи изложены основополагающие рамки по защите прав человека и основных свобод в условиях противодействия терроризму (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 2006 год, Раздел IV, пункт 1). Ежегодные резолюции Генеральной Ассамблеи «Меры по ликвидации международного терроризма», последней из которых является Резолюция ГА ООН 72/123 (2017) (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 2017 год), также играют важную роль в формировании правовых принципов, касающихся подходов к терроризму, многие из которых впоследствии были включены в антитеррористические инструменты.
Как отмечалось ранее в этом Модуле, как Генеральная Ассамблея, так и Совет Безопасности выполняют разные, но взаимодополняющие роли в вопросах противодействия терроризму на политическом уровне и с точки зрения оценки (через Контртеррористический комитет) соблюдения государствами основных резолюций, например Резолюции СБ ООН 1373 (2001).
Это в равной мере относится и к другим органам и структурам Организации Объединенных Наций, занимающихся поддержанием верховенства права в ответных мерах по противодействию терроризму, таким как Совет по правам человека. Несмотря на то, что они не являются обязательными, их документы могут быть влиятельными, в том числе в укреплении верховенства права. Например, многие годы Совет по правам человека принимает резолюцию по теме «Защита прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом» (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, Совет по правам человека, 2017 (b), A/HRC/35/L.27, одна из последних таких резолюций). Особо актуальным для настоящей серии модулей для ВУЗов является то, что Совет по правам человека регулярно выражает и держит под контролем свою «озабоченность в отношении нарушений прав человека и основных свобод и международного права беженцев и международного гуманитарного права в контексте противодействия терроризму и насильственному экстремизму, способствующих терроризму» (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, Совет по правам человека, 2017 (b), A/HRC/35/L.27, пункт 2). Он регулярно подчеркивает чрезвычайную важность уважения и соблюдения верховенства права, в том числе международно-правовой базы, рассматриваемой в настоящем модуле (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, Совет по правам человека, 2017 (b), A/HRC/35/L.27); а также важность расширения международного сотрудничества в целях укрепления предпринимаемых усилий по предупреждению, противодействию терроризму и борьбе с ним (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, Совет по правам человека, 2017 (b), A/HRC/35/L.27, para. 4).
Другим важным правовым источником, указанным в пункте 1 (d) статьи 38 Устава Международного суда, являются «судебные решения... ...в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм». Как правило, такие решения являются юридически обязательными только для участвующих в деле сторон, о чем указано в статье 59. Тем не менее, прецедентное право национальных, региональных и международных судов и трибуналов может быть важным правовым источником с точки зрения формирования будущих решений, а также новых законов, политики и практики, в том числе в отношении поощрения и поддержания верховенства права в подходах к противодействию терроризму. В серии модулей для ВУЗов рассматривается ряд судебных решений, в том числе в виде кейсов.
Другая рассматриваемая здесь форма судебной практики касается договорных органов (комитетов) Организации Объединенных Наций, которые получают свой мандат от каждого из девяти основных международных договоров по правам человека, некоторые из которых имеют особое значение для противодействия терроризму. Каждый договорной орган включает комитет из 18 независимых экспертов, которые осуществляют мониторинг исполнения договора в рамках национальных правовых систем. Ратифицируя договоры, государства-члены принимают на себя определенные обязательства принять меры для того, чтобы обеспечить возможность всем пользоваться правами, изложенными в тексте договоров.
Существует целый ряд документов договорных органов, которые могут быть информативными для государств в отношении того, как должны выполняться и толковаться их договорные обязательства. Такие документы также в свою очередь составляют часть более широкого круга норм в области противодействия терроризму. Одним из них являются необязательные «заключительные замечания», которые готовятся по результатам рассмотрения периодических докладов государств-участников по выполнению договорных обязательств. Несмотря на то, что они являются лишь рекомендациями для рассматриваемого государства в отношении того, как можно улучшить выполнение договорных обязательств, заключительные наблюдения являются важными. Ожидается, что государства будут добиваться прогресса в выполнении таких рекомендаций, кроме того заключительные замечания имеют более широкое значение с точки зрения улучшения понимания того, как договорные нормы должны применяться и соблюдаться всеми государствами-участниками.
Еще одним источником является рассмотрение некоторыми из этих Комитетов индивидуальных жалоб, в которых сообщается о предполагаемых нарушениях государствами конкретных договорных обязательств, в случае наличия Факультативного протокола к главному договорному документу, допускающего подачу таких жалоб. Именно посредством индивидуальных жалоб правам человека придается конкретный смысл. Несмотря на то, что этот процесс носит квазисудебный характер, и решения по жалобам не являются строго обязательными, тем не менее, они являются важной составной частью судебной практики по толкованию положений договоров.
Другие рассматриваемые здесь документы - это общие замечания, принимаемые комитетами в отношении толкования, а также трудностей, связанных с реализацией положений договоров. В отличие от заключительных замечаний общие замечания не касаются какого-либо конкретного государства-участника. В них выделяются и поясняются ключевые вопросы, такие как толкование и соблюдение договорных принципов. При их подготовке договорные органы опираются на весь свой опыт работы для определения общих приоритетных тем. Такие документы являются достаточно весомыми, несмотря на свой технически необязательный характер. В настоящей серии модулей для ВУЗов приводится ряд таких документов договорных органов.
Другим важным необязательным источником являются результаты работы специальных процедур Совета по правам человека. Эти процедуры осуществляются независимыми экспертами в области прав человека, уполномоченными информировать и консультировать по конкретным вопросам в области прав человека или по ситуациям с правами человека в определенных странах. Система Специальных процедур является центральным элементом механизма ООН по правам человека и охватывает все права человека. На 1 августа 2017 г. было 44 тематических и 12 страновых мандатов.
При поддержке Управления Верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ) в рамках специальных процедур предпринимаются страновые визиты; они реагируют на индивидуальные случаи нарушений прав человека и проблемы более широкого и структурного характера, способствуют разработке международных стандартов в области прав человека, участвуют в информационно-просветительской деятельности, предоставляют консультации по вопросам технического сотрудничества. Их задачи определены в резолюциях, учреждающих или продлевающих их мандаты.
Особое значение здесь имеет Специальный докладчик по вопросам поощрения и защиты прав человека в условиях противодействия терроризму, в настоящее время эту должность занимает Фионнуала Ниа Айолайн (с 1 августа 2017 г.). Как и другие держатели мандатов специальных процедур, он представляет регулярные доклады (обычно ежегодно) Генеральной Ассамблее и Совету по правам человека (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 2016(с), Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, Совет по правам человека, 2017(a)). Эти доклады могут охватывать широкий круг вопросов, связанных с правами человека, такие как нарушения ключевых международных договоров по правам человека в отношении ареста, задержания, справедливого судебного разбирательства, запрещения пыток, нарушения демократических свобод; они могут содержать примеры передовой практики, которые могут быть переданы другим странам; содержать рекомендации о том, как можно усилить существующую правовую базу для противодействия терроризму. Несмотря на то, что эти доклады, их выводы и рекомендации также не являются обязательными для государств, тем не менее, они являются весомыми, в том числе в отношении того, как государства применяют и должны применять соответствующие правовые рамки.
Кроме того, для этой серии модулей для ВУЗов актуальна работа ряда других специальных докладчиков и рабочих групп, например, Рабочая группа по произвольным задержаниям, Специальный докладчик по вопросу о внесудебных казнях, казнях без надлежащего судебного разбирательства и произвольных казнях и Специальный докладчик по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.
Другим важным источником мягкого права, который информирует и облегчает реализацию целей Контртеррористической стратегии ООН, являются руководящие принципы, кодексы практики и стандарты. Было разработано достаточно большое количество таких необязательных документов, которые дополняют имеющие обязательную силу обязательства. Несмотря на то, что они не являются юридически обязательными, они представляют собой согласованные принципы, которые должны соблюдаться всеми государствами и могут служить важным руководством для законодателей и политиков, а также практиков, включая суды.
Актуальные для противодействия терроризму документы, некоторые из которых рассматриваются в последующих тематических модулях, включают Декларацию основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 1985 (a), A/RES/40/43);Принципы эффективного предупреждения и расследования внезаконных, произвольных и суммарных казней (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 1989, A/RES/1989/65); Декларацию о защите всех лиц от насильственных исчезновений (1992) (Организация Объединенных Наций, Генеральная Ассамблея, 1993, A/RES/47/133) и Принципы эффективного расследования и документирования пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (Стамбульский протокол) (1
Далее
Наверх