Прежде чем изучить значение и соответствующие понятия и принципы (международного) уголовного правосудия и международного уголовного права, в силу того, что они применяются к террористическим преступлениям, необходимо, прежде всего, кратко рассмотреть основные причины и последствия отсутствия глобального консенсуса в отношении определения термина «терроризм», в том числе, каким образом ключевые институциональные и государственные акторы реализуют решения в рамках уголовного правосудия при отсутствии такого определения.
Как обсуждалось в Модуле 1, понятие «терроризм» не является новым, существуя в различных формах в течение столетий. Причин этому множество. Существует ряд возможных объяснений, некоторые из которых рассматриваются далее применительно к текущим усилиям по согласованию всеобъемлющей конвенции.
Несмотря на отсутствие в настоящее время согласия относительно универсального правового определения термина, ведутся дискуссии по вопросу возможного существования, по крайней мере частичного, общеправового определения терроризма. Это стало следствием противоречивого постановления Специального трибунала по Ливану в 2011 году, который пришёл к заключению, что начиная с 2005 года определение «транснациональный терроризм» существует в рамках обычного международного права:
Как следует далее, ряд договоров, резолюций ООН, а также законодательная и судебная практика государств доказывают формирование общего opinio juris в международном сообществе наряду с практикой, согласующейся с таким opinio juris, касательно того, что обычная норма международного права в отношении международного преступления терроризма по крайней мере в мирное время действительно возникла. Эта обычная норма подразумевает наличие трёх ключевых элементов: (i) совершение преступного деяния (например, убийство, похищение, захват заложников, поджог и т.д.), или угроза такого деяния; (ii) намерение сеять страх среди населения (что, как правило, влечёт за собой угрозу для общественной безопасности) или прямо или косвенно заставить национальные или международные органы предпринять действия или воздержаться от них; (iii) когда такое деяние содержит транснациональный элемент. (Промежуточное постановление, 2011, п. 85).
Делая такое заключение, Трибунал полагался главным образом на соответствующие политику, практику и нормы ООН, в том числе Генеральной Ассамблеи, а также на национальную и международную судебную практику. Более того, Трибунал утверждал, что необходимые материальные (объективные и субъективные) элементы для двух других классов террористических преступных деяний также существовали в международном праве: военные преступления, совершенные в ходе международного или немеждународного вооружённого конфликта; и деяния, которые пересекают черту, чтобы считаться преступлениями против человечества независимо от того, совершаются ли они в мирное время или во время вооружённого конфликта.
Несмотря на то, что существование (хотя и не обязательно толкование) последних двух категорий преступлений не оспаривается и широко признается в международном праве (включая договоры и соответствующую судебную практику), вопрос существования преступлений, совершенных в мирное время, в рамках обычного международного права не всеми признается урегулированным. Конечно, в каждом случае, когда в рамках документа ООН, например, резолюции, приводится терминология, касающаяся терроризма, это не должно пониматься как наличие общеправового определения. Примечательно, что декларация Генеральной Ассамблеи о мерах по ликвидации международного терроризма (резолюция 49/60) предполагает наличие политической цели, а проект всеобъемлющей конвенции нет. В то же время резолюция Совета безопасности 1566 (2004), главным образом вновь затрагивающая проблемы преступлений отраслевого характера, не включает все формы терроризма и не требует наличия особого намерения или мотива.
Решение Трибунала, а также его правовая основа подверглись серьёзной критике и не получили широкого признания, в том числе из-за несоответствия необходимым правовым критериям с точки зрения государственной практики и opinio juris. Один из ведущих экспертов Ben Saul отметил:
Несмотря на многочисленные отраслевые договоры, направленные на борьбу с конкретными преступными средствами и методами, используемыми террористами, ни один из них [договоры, на которые ссылается Специальный трибунал] – по отдельности или в совокупности – не содержит всеобъемлющего определения терроризма и не дает понятие общего международного преступления, связанного с транснациональным «терроризмом». В лучшем случае, конкретные преступления в некоторых договорах могут быть включены в обычное право, как, например, незаконный захват воздушного судна или захват заложников. В отсутствие понятия общего преступления терроризма в договорном праве никакая параллельная общеправовая норма не может возникнуть из таких договоров. Отраслевой подход был принят именно потому, что государства не могли достигнуть согласия по определению терроризма как такового. (Saul, 2012, p. lxxi).
Действительно, как далее отмечает Saul, несмотря на то, что Трибунал стремился опираться на региональные инструменты против терроризма как частичное подтверждение своих заключений, их правильное прочтение в действительности свидетельствует о том, что согласия касательно единого определения терроризма нет (Saul, 2012, p. lxxi), как было показано выше. В более широком смысле, имеется консенсус относительно того, что общеправовое определение терроризма потенциально развивается, но заявление Трибунала о его наличии было преждевременным.
Отсутствие универсального определения терроризма в правовых целях имеет широкие последствия. Одно из них заключается в том, что отсутствие определения может способствовать политизации и злоупотреблению термином «терроризм» для борьбы с нетеррористической (иногда даже непреступной) деятельностью. В свою очередь, это может привести к нарушению государствами в ходе контртеррористической деятельности прав их собственных граждан или граждан других стран, предусмотренных международным правом в области прав человека.
В странах, где законодательство также страдает от неоднозначности терминологии с точки зрения определения действий, рассматриваемых как уголовное преступление и связанных с этим последствий, такие законы могут нарушать принцип законности или nullum crimen, nulla poena sine lege. Согласно этому принципу, никто не может быть привлечён к суду или наказан согласно национальным или международным уголовным законам, кроме как за деяние, являющееся преступлением на момент его совершения, что означает, что уголовные законы не имеют обратной силы. Особый интерес здесь вызывает тот факт, что неотъемлемым аспектом этого правового принципа является необходимость определённости такого закона, чтобы незаконный характер деяния и его последствия были точно определены без сомнения или неоднозначности до его совершения.
Ещё одним важным вопросом является отсутствие согласованности между национальными и региональными законами и нормативными стандартами в области противодействия терроризму. Как обсуждалось в Модуле 3, после террористических атак 11 сентября Совет Безопасности принял резолюцию 1373 (2001), в соответствии с которой Государства обязаны более эффективно реализовывать действия законодательного характера на национальном уровне в рамках глобальных усилий по противодействию терроризму. Несмотря на то, что с одной стороны это обязывало государства принимать законодательные меры в отсутствие универсального согласованного определения терроризма, результатом стали смешанные правовые меры и подходы государств-членов, которые в некоторых случаях скорее мешают, чем способствуют международному сотрудничеству.
В рамках системы ООН, в условиях отсутствия универсального согласованного определения термина, использование различной терминологии, описывающей понятие «терроризм», может быть обнаружено в документах этой организации. Они, как правило, не предполагают наличия согласованного определения терроризма (хотя, в конечном итоге, это одна из целей, проекта Всеобъемлющей конвенции о международном терроризме (Всеобъемлющая конвенция), хоть и труднодостижимая в настоящее время). Вместо этого они должны использоваться в качестве руководящих стандартов для содействия государствам, например, в осуществлении требуемых или необходимых действий в рамках конкретных документов и инструментов. Для иллюстрации в данном модуле приведён ряд примеров из различных источников.
Первым примером может служить резолюция Генеральной Ассамблеи 49/60, которая направлена на криминализацию ряда вооружённых действий, рассматриваемых как «террористические» по своему характеру:
Преступные акты, направленные или рассчитанные на создание обстановки террора среди широкой общественности, группы лиц или конкретных лиц в политических целях, ни при каких обстоятельствах не могут быть оправданы, какими бы ни были соображения политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или любого другого характера, которые могут приводиться в их оправдание (п. 3).
Сильной стороной этого подхода является то, что он был принят Генеральной Ассамблеей консенсусом, то есть без голосования. Таким образом, он имеет высокий уровень легитимности как документа в полной мере представительного форума Генеральной Ассамблеи и, соответственно, остаётся важным инструментом. Будучи документом Генеральной Ассамблеи, тем не менее, он не имеет обязательной силы. Подтверждением этого заключения является тот факт, что до сих пор не было достигнуто согласие по универсальному определению в контексте текущих переговоров в отношении проекта Всеобъемлющей конвенции. В настоящее время в Резолюции Генеральной Ассамблеи 49/60 признается необходимость прогрессивного развития международного права и кодификации антитеррористических норм (п. 12). По этим причинам несмотря на то, что резолюция 49/60 остается важной и влиятельной, в том числе посредством ежегодного повторного принятия резолюций Генеральной Ассамблеей о «мерах по ликвидации терроризма», ее потенциальная роль в законотворчестве остаётся неясной.
Ещё одним примером терминологии, связанной с «терроризмом», может служить резолюция 1566 (2004), направленная на содействие государствам в осуществлении положений резолюции Совета Безопасности 1373 (2001) по принятию законодательных мер. Она ссылается на «терроризм» как:
... преступные акты, в том числе против гражданских лиц, совершаемые с намерением причинить смерть или серьёзный ущерб здоровью или захватить заложников с целью вызвать состояние ужаса у широкой общественности, или группы людей, или отдельных лиц, запугать население или заставить правительство или международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения и представляющие собой преступления по смыслу международных конвенций и протоколов, касающихся терроризма, и в соответствии с содержащимися в них определениями, ни при каких обстоятельствах не могут быть оправданы никакими соображениями политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или другого подобного характера, и призывает все государства предотвращать такие акты, а если их не удалось предотвратить - принимать меры к тому, чтобы наказывать за такие деяния сообразно их тяжкому характеру (п. 3).
Принятая Советом Безопасности на основании главы VII Устава ООН, теоретически эта резолюция является юридически обязательной для всех государств-членов. На практике, однако, любое предложение, например, сопутствующее обязательство по принятию и использованию конкретного определения «терроризма», скорее всего, будет решительно отвергнуто государствами. (См. далее Совет Безопасности, опрос Контртеррористического комитета S/2016/50). С учётом вышесказанного, резолюция 1566 играет важную роль, оказывая влияние и содействие гармонизации некоторых определений терроризма в рамках национального права. Резолюция также важна с точки зрения ликвидации пробелов в национальных системах уголовного правосудия в отношении таких преступлений (Young, 2006) и является частью свода норм, оказывающих влияние на то, каким образом преступления терроризма квалифицируются и рассматриваются сегодня.
Следующий подход (рассматриваемый ниже) существует в контексте статьи 2 проекта Всеобъемлющей конвенции. Вновь можно наблюдать ряд важных различий между терминологией, используемой здесь и применяемой Генеральной Ассамблеей и Советом Безопасности. С одной стороны, она имеет более четкую сферу полномочий, чем декларация Генеральной Ассамблеи 1994 года и резолюция Совета Безопасности 1566, ясно ссылаясь на причинение ущерба имуществу как преступное деяние. С другой стороны, она не дает достаточно полной формулировки обоснований, которые никогда не смогут оправдать террористические акты. Это может быть обусловлено, по крайней мере, тем фактом, что, будучи потенциально юридически обязывающим договором, проект Всеобъемлющей конвенции является предметом более тщательного процесса обсуждения и изучения по сравнению с резолюциями.
В более общем смысле, как будет более подробно рассмотрено далее, большинство универсальных антитеррористических документов не содержит определения терроризма из-за связанной с ним политической деликатности. При этом одним примечательным исключением может стать пример обсуждаемой в данном модуле статьи 2 Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 года. Эта статья устанавливает уголовную ответственность за финансирование терроризма:
1. Любое лицо совершает преступление по смыслу настоящей Конвенции, если оно любыми методами, прямо или косвенно, незаконно и умышленно предоставляет средства или осуществляет их сбор с намерением, чтобы они использовались, или при осознании того, что они будут использованы, полностью или частично, для совершения:
(a) какого-либо деяния, представляющего собой преступление согласно сфере применения одного из договоров, перечисленных в приложении, и содержащемуся в нем определению;
(b) любого другого деяния, направленного на то, чтобы вызвать смерть какого- либо гражданского лица или любого другого лица, не принимающего активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, или причинить ему тяжкое телесное повреждение, когда цель такого деяния в силу его характера или контекста заключается в том, чтобы запугать население или заставить правительство или международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения.
Эта формулировка была подтверждена в резолюции Совета Безопасности 1373 (2001), которая призывает государства «стать как можно скорее участниками соответствующих международных конвенций и протоколов, относящихся к терроризму, включая Международную конвенцию о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 года» (п. 3(d)).
Помимо государств многие региональные организации имеют инструменты для противодействия терроризму (см. Модуль 5), в которых используются собственные определения терроризма, отражающие региональные приоритеты. Эти же вопросы, тем не менее, возникли в отношении многих определений в целях применения на национальном уровне, потому что межрегиональные расхождения в подходах могут, скорее, препятствовать, чем содействовать международному сотрудничеству среди его участников. Помимо этого, важные различия в подходах к определениям могут возникнуть между региональными организациями и их отдельными государствами-участниками. В свою очередь это может быть чревато конфликтом правовых вопросов в отношении того, какое право должно превалировать – договорное или национальное – в случае разногласий между двумя сводами норм, которые не могут быть урегулированы (см. подробно Устав ООН 1945 г., статья 103; Венская конвенция о праве международных договоров, 1969 г., ст. 30). В целом согласно принципу включения, рассматриваемому в Модуле 3, на практике преимущественную силу будет иметь национальное право по причинам конституционного характера.
В следующей таблице представлены принципиальные подходы региональных организаций к определениям, рассматриваемые в Модуле 5. Ни один из них не должен рассматриваться как представляющий универсальное согласованное определение терроризма в рамках системы ООН.
Региональные подходы к определениям(1) Исключение вооружённого национального освобождения или борьбы за самоопределениеВ данном подходе проводится различие между тем, что рассматривается как представляющие собой противозаконные преступные деяния террористов и, например, совершением насилия в рамках того, что рассматривается как законная борьба против оккупации, агрессии или иностранного господства, освобождая лиц, совершивших такие деяния от уголовной ответственности. Например,
Аналогичные:
Эти региональные инструменты используют различные подходы в отношении элементов состава преступления для определения терроризма. См. далее:
(2) Ссылки на секторальные конвенции по борьбе с терроризмомПодход многих других региональных конвенций заключается в учёте норм секторальных конвенций по борьбе с терроризмом, которые не дают определения терроризма, а вместо этого делают ссылку на элементы состава уголовного преступления в отношении конкретных преступлений. Региональные конвенции, входящие в эту категорию, включают:
Аналогичные конвенции:
(3) Гибридный подходСмешанный подход принят Шанхайской конвенцией о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (принята 15 июня 2001 г., вступила в силу 29 марта 2003 г.). Статья 1 (a) содержит перекрёстную ссылку на существующие договоры, перечисленные в приложении к настоящей Конвенции. В то же время в статье 1(b) даётся определение, отражающее региональные приоритеты: «...любое другое деяние, направленное на то, чтобы вызвать смерть какого-либо гражданского лица или любого другого лица, не принимающего активного участия в военных действиях в ситуации вооружённого конфликта, или причинить ему тяжкое телесное повреждение, а также нанести значительный ущерб какому-либо материальному объекту, равно как организация, планирование такого деяния, пособничество его совершению, подстрекательство к нему, когда цель такого деяния в силу его характера или контекста заключается в том, чтобы запугать население, нарушить общественную безопасность или заставить органы власти либо международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения, и преследуемое в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон». (4) Принятие регионального определения, отражающего международные нормыДанного подхода придерживается Европейский союз:
|
Как уже говорилось, есть много примеров, когда в отсутствие согласия по универсальному определению, термин «терроризм» определяется на национальном уровне. Некоторые примеры различных национальных подходов включены в материалы для ознакомления в настоящем Модуле.
Далее
Наверх
