Несмотря на то, что, как уже упоминалось, общепринятого международного определения пыток и жестокого обращения нет, существует определённый консенсус в отношении ключевых характеристик этого явления. Это отражается в тексте Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП), представляющего собой первый договор по правам человека, который прямо включает такой запрет. В статье 7 говорится, что «никто не должен подвергаться пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению или наказанию».
Как предусматривается статьей 4(2) МПГПП, отражающей его характер jus cogens, отступление от статьи 7 недопустимо ни при каких обстоятельствах, даже в ситуациях чрезвычайного положения, в том числе обусловленных террористическим актами. Это было подтверждено Комитетом по правам человека ООН в Замечании общего порядка № 20 по статье 7 (A/44/40), в котором говорится, что «никакие оправдания или смягчающие обстоятельства не могут приводиться в качестве основания для нарушения статьи 7 по любым причинам, включая приказ вышестоящего должностного лица или органа государственной власти» (п. 3).
Предметно-материальное содержание запрета в статье 7 дополняется положительными требованиями статьи 10(1) МПГПП. Согласно им, «все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности» вне зависимости от цели их содержания под стражей. По сути, статьей 10 запрещены менее серьезные виды обращения по сравнению с теми, которые запрещены статьей 7. Ряд различных факторов по отдельности или вкупе могут способствовать созданию условий содержания под стражей, попадающих под определение унижающего достоинство обращения:
В целом, условия содержания под стражей не должны подвергать заключенных тяготам помимо тех, которые являются результатом их лишения свободы (Ксирос против Греции, 2010).
И хотя статья 10 не является одной из тех, отступления от которых запрещаются статьей 4 МПГПП, Комитет по правам человека придерживается мнения, что на практике статья 10(1) отражает общую норму международного права, отступление от которой недопустимо (A/44/40). Более того, работа Комитета указывает на определённую общность между применением статьи 7 и статьи 10(1) в том, что нарушения обеих статей могут быть обоснованы в определённых ситуациях.
Последствия ненадлежащих условий содержания под стражей для осуществления права на справедливое судебное разбирательствоРабочая группа по произвольным задержаниям ООН (E/CN.4/2005/6, п. 69-70)* отметила, что ненадлежащие условия содержания под стражей могут представлять собой не только негуманное обращение, но также неблаготворно влиять на осуществление права на справедливое судебное разбирательство. Условия содержания под стражей оказывают влияние на обеспечение равенства сторон обвинения и защиты. «Когда условия содержания являются настолько неадекватными, что серьезно ослабляют лицо, подверженное досудебному задержанию, и тем самым приводят к нарушению принципа равенства, справедливое судебное разбирательство уже не может быть обеспечено, даже если в остальных отношениях гарантии его обеспечения тщательно соблюдаются». Рабочая группа дополняет, что она «в полной мере сознает, что неадекватные инфраструктура, питание, гигиена и медицинская помощь в центрах задержания многих стран частично обусловлены экономическими трудностями, с которыми сталкиваются их правительства. Тем не менее, правительства несут ответственность за обеспечение того, чтобы условия содержания под стражей не вели к нарушению прав человека». «Более того, досудебное задержание становится произвольным, если условия содержания побуждают к самооговору или – что еще хуже – превращают досудебное содержание в своего рода предварительное наказание в нарушение презумпции невиновности». * ООН, Экономический и Социальный Совет, Комиссия по правам человека (2004). Гражданские и политические права: вопросы пыток и задержаний. Доклад рабочей группы по произвольным задержаниям, Лейла Зерруги. 1 декабря. E/CN.4/2005/6. |
В МПГПП не содержится определения пыток. В этом отношении Комитет по правам человека в отличие от региональных документов (также обсуждаемых в настоящем Модуле) не считает «необходимым разрабатывать перечень запрещенных действий или устанавливать четкие разграничения между различными формами наказания или обращения; эти разграничения зависят от характера, цели и жестокости применяемого обращения» (A/44/40, п. 4). Наоборот, он поясняет, что при определении того, была ли нарушена статья 7, необходимо оценить «все обстоятельства дела, в том числе длительность и порядок обращения, его физическое или психическое воздействие, а также пол, возраст и состояние здоровья жертвы». Такие характеристики как возраст или пол жертвы могут усугубить последствия конкретного вида обращения, тем самым распространяя на него сферу действия данной статьи. Не менее важным Комитет считает распространение статьи 7 не только на действия, которые могут причинить жертве физическую боль, но и действия, вызывающие психологические страдания (п. 5).
Отражая частое пересечение пыток и других форм жестокого обращения, общий подход Комитета заключается в том, чтобы не утверждать, какой именно элемент запрета был нарушен, а лишь констатировать более широкое нарушение статьи 7 МПГПП. Тем не менее, Комитет успешно разработал круг вопросов, охватываемых этим запретом, не прибегая к фактическому определению его элементов. При этом в случаях, когда проведение различий между разными видами жестокого обращения является необходимым или целесообразным, Комитет дает следующую рекомендацию: «главным различием между пыткой, с одной стороны, и другими жестокими, бесчеловечными или унижающими достоинство видами обращения и наказания, с другой стороны, является наличие или отсутствие соответствующего целенаправленного элемента» (Соображения Комитета по правам человека CCPR/C/101/D/1761/2008, п. 7.5; Соображения Комитета по правам человека CCPR/C/104/D/1755/2008/Rev1, п. 2.3). Термин «соответствующий целенаправленный элемент» связан с определением пыток в статье 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (КПП ООН), согласно которой «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или моральное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера...» (добавлен курсив).
При толковании статьи 7 МПГПП (которая запрещает пытки и жестокое обращение) Комитет по правам человека время от времени руководствуется статьей 1 Конвенции против пыток (обсуждается далее). Например, в деле Джири против Непала (CCPR/C/101/D/1761/2008), вновь подтвердив, что он не считает необходимым устанавливать четкие разграничения между пытками и другими различными формами наказания или обращения, Комитет счел целесообразным четко определить пытки, если это обосновано фактами, используя при проведении такой оценки в качестве руководства элементы, сформулированные в статье 1 КПП ООН. МПГПП не требует наличия какой-либо степени согласия или участия государственного должностного лица в деянии, чтобы оно достигло определённого порога, позволяющего квалифицировать его в качестве пыток и жестокого обращения. Так, «государство-участник обязано путем принятия законодательных и других необходимых мер обеспечивать защиту любого лица от действий, запрещенных в статье 7, независимо от того, совершаются ли эти действия лицами, действующими в рамках своих официальных полномочий, вне рамок этих полномочий или в личном качестве» (Комиссия по правам человека, Замечание общего порядка № 20 A/44/40, п. 2). Более того, предусматриваемый МПГПП запрет на пытки и другие виды жестокого обращения применяется в отношении деяний, осуществляемых как государственными должностными лицами, так и частными лицами. Это означает, что государство несет позитивное обязательство, в том числе по осуществлению должной предусмотрительности по защите лиц в рамках своей юрисдикции в отношении действий негосударственных террористических акторов (Комиссия по правам человека, Замечание общего порядка № 31 CCPR/C/21/Rev. 1/Add.13, п. 8).
Комитетом была дана интерпретация ряда конкретных действий, которые классифицируются как пытки и жестокое обращение. Они включают причинение ожогов, лишение пищи и воды, систематическое избиение, сжимание пальцев в тисках, воздействие электрическим током, ампутации или подвешивание за руки или ноги в течение длительного периода времени. Например, в деле Домуковский и другие против Грузии, жестокое физическое обращение, следствием чего явились переломы и шрамы, а также угрозы по отношению к членам семьи, были признаны как достигающие необходимого порога, чтобы быть классифицированными как пытки и бесчеловечное обращение (Соображения Комиссии по правам человека CCPR/C/62/D/623, 624, 626 & 627/1995, п. 18.6). Даже при вынесении таких основанных на фактах определений, как отмечалось выше, в большинстве рассматриваемых сообщений Комитет по правам человека не проводит различий между элементами статьи 7, а лишь выносит определение, что статья 7 в целом была нарушена. Таким образом, например, в деле Уайт против Мадагаскара, содержание под стражей без связи с внешним миром, а также заключение в одиночную камеру, будучи прикованным к кровати, с ограничением доступа к продуктам питания и воде в целом было признано как нарушение статьи 7 МПГПП (соображения Комитета по правам человека CCPR/C/OP/2, п. 15.2 и 17).
Основным предметом беспокойства Комитета, отражающим озабоченность международного сообщества, является неспособность некоторых государств четко обозначить в национальном уголовном законодательстве преступления, связанные с применением пыток, в частности в свете статьи 2(2) МПГПП, согласно которой государства обязаны принять необходимые меры для выполнения положений Пакта (см. подробнее далее).
Как и в случае определения «пыток», точного определения «жестокого», «бесчеловечного» или «унижающего достоинство» обращения МПГПП не дает, также как и другие международные документы в области прав человека, в том числе КПП ООН (в статье 13 которой только кратко упоминается, но не объясняется «плохое обращение»). Проведение различия является уместным, так как КПП ООН определяет ряд конкретных обязательств в отношении применения пыток, а также из-за особой стигматизации пыток (Ирландия против Соединённого Королевства, 1978, п. 167; Селмуни против Франции, 1999, п. 96).
С точки зрения руководства соответствующая прецедентная практика позволяет предположить, что критерии жестокости, намерения и цели применяются не так строго в отношении этих видов плохого обращения по сравнению с критериями, определяющими пытки, хотя иногда это сформулировано в совершенно общих терминах. Например, в отношении жестокости актов, на которые была подана жалоба, в деле Вуоланне против Финляндии Комитет по правам человека заявил, «чтобы наказание квалифицировалось как унижающее достоинство, причиненное унижение или оскорбление должно превышать определённый уровень и в любом случае должно предусматривать другие элементы помимо самого факта лишения свободы» (CCPR/C/35/D/265/1987, п. 9.2). В то время как «цель» является ключевой характеристикой определения «пыток», в Замечании общего характера № 20 делается вывод, что оно не является требованием в отношении других видов плохого обращения согласно статье 7. Иллюстрацией этому могут служить содержание под стражей, при котором бесчеловечное и унижающее достоинство обращение может и не быть намеренным и умышленным. Примечательно, что Манфред Новак, предыдущий Специальный докладчик Организации Объединенных Наций по вопросу о пытках и других видах жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, а также документ «Элементы преступления» Международного уголовного суда (2011, статья 7(1)(f)) подчеркивают, что пытка подразумевает, что жертва находилась под стражей или под контролем исполнителя. Бесчеловечное или унижающее достоинство обращение также может быть результатом чрезмерного применения силы в ходе подавления демонстрации (Экономический и Социальный Совет, доклад Комитета по правам человека 2006/6, п. 34-41).
При определении нарушений в соответствии со статьей 7 также важную роль играет соразмерность, в том числе правильная классификация деяния в качестве пытки или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Например, в деле Муконг было установлено нарушение статьи 7, когда истец «был избран в качестве объекта для исключительно жестокого и унижающего достоинство обращения» (Соображения Комитета по правам человека CCPR/C/51/D/458/1991, п. 9.4). В частности, «он содержался под стражей без связи с внешним миром, ему угрожали пытками и смертью, он подвергался запугиванию, лишался пищи, и был заперт в своей камере в течение нескольких дней подряд без возможности отдыха» (CCPR/C/51/D/458/1991, п. 9.4). Ссылаясь на свое Замечание общего порядка № 20, в том числе то, что полная изоляция задержанного или заключенного может представлять собой нарушение статьи 7, Комитет пришел к выводу, что г-н Муконг был подвергнут жестокому, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 7. При этом Комитет по правам человека не согласился с приведенным государством обоснованием таких условий тюремного содержания, а именно финансовыми проблемами и ограничениями, которые испытывает Камерун как развивающееся государство (п. 9.3).
Дополнительные указания относительно того, когда определённые деяния быть могут квалифицированы как «жестокое», «бесчеловечное» или «унижающее достоинство» обращение могут быть определены исходя из соответствующего прецедентного права Комитета, которое может иметь широкую сферу охвата. Например, в одном из дел было решено, что заключение в камере на 23 часа в сутки без надлежащего питания и медицинского обслуживания, матраца, санобработки постельных принадлежностей, доступа к дневному свету или возможностей для досуга, представляет собой жестокое и бесчеловечное обращение (Соображения Комитета по правам человека CCPR/C/62/D/619/1995, п. 9.3). Отказ в медицинском обслуживании также может квалифицироваться как унижающее достоинство обращение (Соображения Комитета по правам человека CCPR/C/49/D/321/1988, п. 9.2). Требование, чтобы задержанные, находящиеся в предварительном заключении, и на протяжении всего судебного процесса, носили куртки с указанием места содержания под стражей, было признано как унижающее достоинство, поскольку это нарушает принцип презумпции невиновности (Заключительные замечания Комитета по правам человека CCPR/CO/82/BEN).
Для сравнения, Межамериканский суд по правам человека (МСПЧ) постановил, что «содержание под стражей без связи с внешним миром, показ в средствах массовой информации одетым в унижающее достоинство одежду, одиночное заключение в крошечной камере без источника естественного освещения, избиение и жестокое обращение, в том числе насильственное полное погружение под воду, запугивание угрозами еще большего насилия и ограничительный график посещения.…, все это является формами жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения» (Лоайза-Тамайо против Перу 1997, п. 58). Подход Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) заключается в том, что определение того, попадает ли обращение под определение бесчеловечного и унижающего достоинство, «зависит от всех обстоятельств дела, таких как характер и контекст обращения, способ и метод его исполнения, продолжительность, физическое и психическое воздействие, а также в некоторых случаях – пол, возраст и состояние здоровья жертвы» (Кундла против Польши, 2000, п. 92).
Еще один аспект, заслуживающий внимания в данном контексте, касается подхода Комитета по правам к толкованию статьи 7. Ключевым вопросом для Комитета является наличие достаточных доказательств нарушения статьи 7. Это может быть проиллюстрировано на примере дела Муконг против Камеруна, в котором государство-участник заявило, что бремя доказательства лежит на частном лице, однако Комитет постановил:
Бремя доказательства не может быть возложено исключительно на автора сообщения, особенно принимая во внимание, что автор и государство-участник не всегда имеют равный доступ к свидетельским показаниям и что часто только государство-участник имеет доступ к соответствующей информации …. Г-н Муконг предоставил подробную информацию об обращении, которому он подвергался; в этих обстоятельствах, государству-участнику надлежит детально опровергнуть эти утверждения, а не переносить бремя доказательства на автора (Соображения Комитета по правам человека CCPR/C/51/D/458/1991, р. 9.2).
Аналогичным образом, в случаях, когда лицо помещается под стражу в полиции в добром здравии, но впоследствии на момент освобождения у него обнаружены травмы, на государство возлагается обязанность по предоставлению правдоподобного объяснения того, каким образом эти травмы могли быть получены, в противном же случае это ясно попадает под определение пытки или негуманного, или унижающего достоинство обращения (Селмуни против Франции, 1999, п. 87). На власти возлагается бремя доказательства по объяснению и обоснованию любых полученных травм. Именно поэтому ведение точных протоколов содержания под стражей в отношении задержанных имеет решающее значение. Медицинское освидетельствование задержанных также важно как для предупреждения злоупотреблений, так и для защиты должностных лиц, имеющих отношение к задержанию, в отношении ложных обвинений. Любые травмы, полученные задержанным, следует полностью расследовать и при необходимости привлечь виновных к ответственности.
Далее
Наверх
