Данный раздел содержит предложения по аудиторным или подготовительным учебным упражнениям, в то время как задание для выполнения после занятия, предназначенное для оценки понимания учащихся, предложено в отдельном разделе.
Упражнения в этом разделе лучше всего подходят для групп до 50 учащихся, которых можно легко разделить на небольшие группы для обсуждения примеров или проведения работы перед тем, как представители группы представят ее результаты всей аудитории. Несмотря на то, что можно иметь такую же структуру из небольших групп в большой аудитории, состоящей из нескольких сотен учащихся, это более сложно, и лектор, возможно, пожелает адаптировать методы работы с группами, обеспечив достаточное время для групповых обсуждений и представления обратной связи всей аудитории. Самый простой способ провести обсуждения в небольших группах в большой аудитории – попросить учащихся обсудить вопросы с четырьмя или пятью учащимися, сидящими рядом с ними. Дайте ограничение по времени, но не все группы смогут предоставлять обратную связь в каждом упражнении. Лектору рекомендуется делать произвольный выбор и пытаться предоставить возможность обратной связи хотя бы один раз за время занятия всем группам. Если время позволяет, лектор может провести общее обсуждение после представления каждой группой обратной связи.
Все упражнения в этом разделе подходят для студентов, как магистратуры, так и бакалавриата. Однако, поскольку знания учащихся перед началом обучения и то, насколько они сталкивались с ними, сильно отличаются, решения о целесообразности упражнений должны основываться на их образовательном и социальном контексте.
В начале занятия перед тем как начать изучение материалов по теме, оцените отношение студентов к применению пыток в сценарии «бомба замедленного действия», чтобы определить уровень базового понимания вопросов, а также их точку зрения на правовые, моральные и этические аспекты. Затем повторите это упражнение в конце занятия, чтобы определить, поменялось ли их отношение, и если да, то каким образом.
Представьте, что вы являетесь сотрудником правоохранительных органов или разведывательных служб. Вами только что был задержан подозреваемый террорист, и у вас есть очень веские основания полагать, что он установил бомбу в близлежащей школе. Время имеет критическое значение, поскольку она может взорваться в любой момент до того, как будет возможно полностью эвакуировать школу, в которой в настоящий момент находятся сотни учащихся и членов их семей (как взрослых, так и детей) на концерте по случаю окончания школы. Чтобы не допустить массовой гибели людей, будете ли вы иметь право сделать «все, что нужно», в том числе применить пытки для того, чтобы получить от подозреваемого террориста информацию о местонахождении бомбы, прежде чем она взорвется?
В конце занятия проведите еще один опрос в группе для оценки того, изменилось ли отношение к применению пыток в сценарии «бомба замедленного действия» и, если да, то каким образом. Вы можете использовать тот же самый метод, что и в начале занятия, т.е. опрос с помощью мобильного телефона, или же другую версию данного упражнения, для которого лектору необходимо лишь иметь мобильный телефон с приложением Plickers.
Представьте, что вы являетесь сотрудником правоохранительных органов или разведывательных служб. Вами только что был задержан подозреваемый террорист, и у вас есть очень веские основания полагать, что он установил бомбу в близлежащей школе. Время имеет критическое значение, поскольку она может взорваться в любой момент до того, как будет возможно полностью эвакуировать школу, в которой в настоящий момент находятся сотни учащихся и членов их семей (как взрослых, так и детей) на концерте по случаю окончания школы. Чтобы не допустить массовой гибели людей, будете ли вы иметь право сделать «все, что нужно», в том числе применять пытки для того, чтобы получить от подозреваемого террориста информацию о местонахождении бомбы, прежде чем она взорвется?
В этом деле лицо утверждало, что его депортация в Сомали будет являться нарушением статьи 3 Конвенции ООН против пыток, так как ему грозила значительная опасность применения пыток со стороны сомалийских ополченцев. Государство аргументировало это тем, что поскольку эти группы не являются государственными акторами, положения статьи 3 к ним не применимы. В ответ на это автор сообщения заявил, что эти группы практически выполняли роль, сопоставимую с государственной, поскольку они издавали свои собственные законы и внедряли свои собственные правоохранительные механизмы.
Комитет против пыток выразил следующее мнение:
Комитет не разделяет мнение государства-участника о том, что Конвенция не применима в данном случае, поскольку, как считает государство-участник, акты пыток, которых опасается автор в случае его возвращения в Сомали, не попадают под определение «пытки, содержащееся в статье 1 (т.е. боль и страдания, причиняемые государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по подстрекательству или с их ведома или молчаливого согласия; в данном случае по соображениям дискриминации). Комитет отмечает, что на протяжении уже нескольких лет в Сомали отсутствует центральное правительство, международное сообщество ведет переговоры с враждующими группировками и некоторые из группировок, действующих в Могадишо, создали квазиправительственные учреждения и в настоящее время ведут переговоры о создании общей администрации. Из этого следует, что эти группировки практически осуществляют некоторые преимущественные права, которые сопоставимы с прерогативами, обычно принадлежащими законным правительствам. Поэтому члены таких группировок могут в целях применения Конвенции попадать под определение «государственных должностных лиц или других лиц, выступающих в официальном качестве», содержащееся в статье 1 (п. 6.5).
В марте, апреле и мае 2004 года, г-н Эсмаиля Коннатех и 13 других граждан Гамбии были задержаны и депортированы из Анголы. Депортированные утверждали, что они «содержались в центрах содержания под стражей.… в условиях, непригодных для нахождения людей». Они утверждали, что «лагеря для задержанных изначально.… использовались для содержания в них животных, вплоть до преобразования этих помещений в центры содержания под стражей, рассчитанные примерно на 300 человек, и для содержания в них задержанных были предприняты минимальные меры, в том числе чтобы убрать отходы животных». Помимо того, что задержанные находились пять дней подряд в помещении без крыши и стен, в центре содержания под стражей Кафунфу санузел представлял собой две емкости, рассчитанные на более чем 500 задержанных, которые находились в том же помещении, где принимали пищу и спали все задержанные.
В некоторых случаях, согласно их утверждениям, они «столкнулись с суровыми условиями, в том числе отсутствием медицинской помощи, пищи, неудовлетворительными санитарно-гигиеническими условиями…». Африканская комиссия с обеспокоенностью отметила, что «такое обращение не может быть названо ничем другим, как унижающим достоинство и бесчеловечным». В этих целях, Комиссия сослалась на своё решение № 224/1998 по делу Media Rights Agenda против Федеральной Республики Нигерии, в котором постановила, что термины «жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение» должны толковаться таким образом, чтобы обеспечить наиболее широкую защиту от ненадлежащего обращения, физического или психического характера», имея в виду любой акт - от запрещения контактов с семьей человека и отказа сообщить его семье место его содержания и до условий содержания в переполненных камерах, избиваний и применения других форм физических пыток, как, например, лишение света, недостаточное питание или отсутствие доступа к лекарствам или медицинской помощи».
Африканская комиссия далее подтвердила свою позицию в деле Huri-Laws против Нигерии, в котором вынесла решение, что «обращение, которому была подвергнута жертва» представляло собой психическую травму и, соответственно, являлось «нарушением статьи 5 Африканской хартии, а также минимальных стандартов правил обращения с заключенными, изложенными ООН». Государство-ответчик не предоставило ничего, чтобы опровергнуть эти обвинения, таким образом, Африканская комиссия считает, что Ангола нарушила статью 5 Африканской хартии».
Как и ЕСПЧ, Африканская комиссия подчеркивала важность анализа полного контекста дела при определении минимального порога для жестокого обращения, в том числе длительность периода, в течение которого происходили пытки, последствия такого обращения и личные обстоятельства жертвы (Huri-Laws против Нигерии, 2000, п. 41).
Африканская хартия прав человека и народов (АХПЧН) также предусматривает более строгие положения по сравнению с другими международными документами в отношении обязанности по защите лиц от жестокого обращения со стороны негосударственных акторов, согласно которым «каждый человек обязан уважать всеми возможными средствами и .… [в случае, когда существует] обязанность каждого человека уважать это «неотъемлемое» право» (Пурохит и Мур против Гамбии, 2003, п. 57). Тем не менее, только государства, или официальные органы, связанные с государством, могут быть признаны ответственными за нарушения. По мнению Комиссии, сюда входят случаи, когда государства даже не совершали нарушения, а всего лишь не смогли обеспечить осуществление этого права (такое мнение было высказано в деле Национальная комиссия по правам и свободам человека против Чада, 1995, п. 20). И хотя существовал целый ряд дел, касающихся обязательства государства по защите лиц от применения жестокого обращения со стороны негосударственных акторов, именно в деле Zimbabwe Human Rights NGO Forum против Зимбабве этот вопрос был изучен и сформулирован более подробно. В этом деле Комиссия сослалась – и в конечном итоге расширила сферу применения строгих требований – на работу Межамериканского суда по вопросу должной осмотрительности, в частности его выводы в деле Веласкеса Родригеса против Гондураса, и заключила:
Право в области прав человека налагает на государства обязательства по защите граждан или физических лиц, попадающих под их юрисдикцию, от причиняющих вред действий других лиц. Таким образом, противоправный акт, который совершается частным лицом и вина за который не может быть непосредственно возложена на государство, может повлечь для государства международно-правовую ответственность не в силу факта деяния как такового, но в связи с непроявлением государством надлежащего внимания к предотвращению такого нарушения или непринятием необходимых мер по обеспечению компенсаций для жертв… Отдельные случаи просчетов политики или неприменения санкций не могут отвечать требованиям, по которым необходимо принятие международных мер (Zimbabwe Human Rights NGO Forum против Зимбабве, 2006, п. 143 и 159).
Основываясь на этом деле, Комиссия пояснила, что обязательства возникают именно в связи с отсутствием систематических гарантий защиты от действий негосударственных акторов. Строгий подход Комиссии можно также продемонстрировать на примере стандартов, предъявляемых в отношении обязанности по расследованию, когда в этом же деле было определено, что неэффективное расследование необязательно должно считаться нарушением. В каждом конкретном случае вопросы должны рассматриваться индивидуально.
Г-н Сулиман, г-н Хаммейда и г-н Элгак являлись известными правозащитниками и утверждали, что они «были арестованы, подвергнуты пыткам и содержались под стражей в связи с их правозащитной деятельностью» «сотрудниками Службы национальной безопасности и разведки (СНБР) в Хартуме». Заявители указали на «всепроникающую атмосферу страха» и «различные акты», «в том числе удары кулаками…, лишение сна и отказ в доступе к медицинскому обслуживанию… с целью получения информации». По их словам, они не «могли подать жалобу в Верховный суд пока находились под стражей». Г-н Элгак позднее направил открытое письмо на имя Генерального директора СНБР, которое получило широкую огласку в Судане и за его пределами. Никакого ответа на открытое письмо, в котором содержалось описание их пыток, получено не было.
В этом деле Африканская Комиссия отметила, что «заявители представили доказательства в виде медицинского заключения и свидетельских показаний под присягой», что «обращение, которому они подверглись» «как по отдельности, так и в сочетании» «привело к сильной физической боли и страданиям». Эти факты «не оспаривались государством-ответчиком», [которое не] «представило каких-либо записей или подтверждений, чтобы доказать, что Верховный суд внимательно следил за ситуацией…, как это и надлежало делать. [Он], по крайней мере, должен иметь запись, когда, каким образом, почему и где они содержались под стражей, а также условия, в которых их содержали, допрашивали и обращались с ними».
Комиссия подтвердила:
Государства несут обязательство не только по обеспечению абсолютного запрета на пытки в соответствии с их законодательством, но также и его применению на практике. В тех случаях, когда имеются утверждения о применении пыток, и это доводится до сведения государства, оно также несет обязательство начать незамедлительное, беспристрастное и эффективное расследование с целью установить достоверность таких утверждений и привлечь виновных к ответственности, если такие утверждения окажутся обоснованными, а также предоставить возмещение жертвам. Комиссия отмечает, что уже было установлено – утверждения о применении пыток, о которых говорится в настоящем Сообщении, были должным образом доведены до сведения властей государства-ответчика. Тем не менее, нет никаких свидетельств, которые позволили бы заключить, что государство-ответчик предприняло какие-либо меры, чтобы расследовать эти утверждения и привлечь виновных к ответственности….
В данных обстоятельствах Комиссия приняла решение о нарушении прав авторов сообщения в соответствии со статьей 5 Африканской хартии прав человека и народов, а также об «ответственности государства-ответчика в соответствии со статьей 1», поскольку «оно не выполнило свои обязательства по признанию прав, свобод и обязанностей, закрепленных в Хартии, и принятию законодательных и других мер для их осуществления».
Африканская хартия также может быть истолкована как налагающая обязательство на государства по криминализации пыток и жесткого обращения посредством комбинированного прочтения статьи 1 и статьи 5. Африканская комиссия также отметила, что обязательства государства согласно Африканской хартии включают положительное обязательство по «преследованию в судебном порядке и наказанию негосударственных акторов, совершающих нарушения». «Наличие правовой системы, предусматривающей криминализацию и санкции за нападения и насилие, само по себе будет недостаточным. Правительству необходимо осуществлять свои функции для эффективного обеспечения расследования таких случаев проявления насилия и их наказания на практике» (Форум НПО по правам человека в Зимбабве против Зимбабве, 2006, п. 159). В этом отношении государствам также необходимо установить процедурные гарантии, обеспечивающие соблюдение этого запрета.
Г-н Саббах, г-н Абу-Гареер и г-н Ал-Нахлави были «преданы суду и приговорены к смертной казни после того, как им были предъявлены обвинения во взрывах на Синайском полуострове в Египте 6 октября 2004 года и 23 июля 2005 года». Эти три человека утверждали, что «агенты Службы государственной безопасности (СГБ) применяли [к ним] различные виды пыток и жестокого обращения в ходе их содержания под стражей с тем, чтобы они «признались» Государственному обвинителю в своей причастности к взрывам в Таба». Авторы сообщения утверждали, что «они содержались без связи с внешним миром в течение длительного периода времени, не имея доступа к адвокату». Они также утверждали, что им «были предъявлены обвинения в преступлениях, связанных с взрывами в Таба, и их дело рассматривал Верховный суд по вопросам государственной безопасности в рамках судебного процесса, сопровождавшегося различными процессуальными и материально-правовыми нарушениями». Они также утверждали, что «решение суда основывалось по существу на «признаниях», полученных с помощью пыток и продолжительного плохого обращения», и никому из них «не было разрешено присутствие адвоката на важнейшем начальном этапе допросов».
Африканская комиссия пришла к заключению:
Государству-ответчику необходимо понимать, что оно несет положительные обязательства по обеспечению доступа к независимой правовой помощи в соответствии с Хартией, что является непреложным требованием международного запрета пыток и жестокого обращения. Африканская комиссия признает право на получение доступа к адвокату как одну из «базовых процессуальных гарантий для лиц, лишенных свободы» и как один из необходимых защитных механизмов против злоупотреблений в ходе досудебного разбирательства. В данном деле имеет место нарушение обязательства по разрешению доступа к адвокату или независимой юридической помощи (…). Африканская комиссия убеждена, что жертвам не был предоставлен доступ на критически важном раннем этапе задержания, в том числе в ходе допросов, когда существует наибольший риск применения пыток и плохого обращения.
По мнению Африканской комиссии «право задержанного на незамедлительное обращение в суд… являлось вопросом международного права… и первостепенным аспектом предупреждения и недопущения пыток и плохого обращения». В Роббен-Айлендских руководящих принципахАфриканская комиссия аналогичным образом признает, что право незамедлительно предстать перед судебным органом является важнейшим инструментом предупреждения пыток и плохого обращения.
В этом деле речь шла об аресте и содержании под стражей преподавателя Марии Елены Лойаса Тамайо государством Перу на основании утверждения о ее участии в деятельности террористической группы «Сияющий путь».
Государством не было проведено расследование до ее ареста, как и не был получен ордер на ее арест. После ареста она предстала перед судом, где ей было предъявлено обвинение в преступлениях, связанным с терроризмом, и измене родине. Она содержалась под стражей без связи с внешним миром на протяжении 10 дней без каких-либо контактов со своей семьей и подвергалась пыткам, жестокому и унижающему достоинству обращению, а также незаконному давлению. Это включало «угрозы утопить ее ночью на пляже, а также изнасилования, которым она подверглась со стороны сотрудников Национального управления по борьбе с терроризмом (ДИНКОТЕ)», чтобы заставить ее свидетельствовать против себя и признаться в том, что она является членом предполагаемой террористической организации.
Межамериканский суд пришел к заключению, что Перу нарушило право Тамайо на человеческое обращение в нарушение статьи 5 Американской конвенции о правах человека. Суд признал, что нарушение права на физическую и психическую неприкосновенность лица имеет различные степени и подразумевает обращение, которое может варьироваться от применения пыток до других форм жестокого, бесчеловечного и унижающего обращения с различной степенью психических и физических последствий, обусловленных внутренними и внешними факторами. Эти факторы должны быть установлены в каждой конкретной ситуации.
В период с августа 1971 года по декабрь 1975 года власти Соединённого Королевства ввели специальный правовой режим, который позволял задерживать, арестовывать и интернировать лиц в Северной Ирландии.
В этом деле речь шла об обращении правительства Ирландии с жалобой относительно сферы применения и реализации мер, в частности, практики применения психологических методов допроса (стояние в течение длительного времени у стены с плотно накрытой головой, истязание шумом, лишение сна, пищи и воды) в ходе задержаний в целях допроса, главным образом, по отношению к задержанным, подозреваемым в участии в террористической деятельности. ЕСПЧ пришел к заключению, что такие методы причиняют тяжелые физические и психические страдания в нарушение запрета бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в соответствии со статьей 3 ЕКПЧ**.
Принимая решение, Суд учитывал разграничение между пыткой, бесчеловечным обращением и унижающим обращением, посчитав, что такое разграничение необходимо в виду «особой стигматизации» пыток. Было подтверждено, что акт должен причинять сильные и жестокие страдания, чтобы попадать под определение пыток. В частности, ЕСПЧ признал, что применение «пяти техник» вызывало «если не телесные повреждения, то, по крайней мере, интенсивные страдания, ведущие к психическим нарушениям в ходе допросов», которые «квалифицировались как бесчеловечное обращение, однако не достигали той интенсивности и жестокости, которые предполагает понятие «пытка».
Суд не стал следовать подходу к толкованию Комиссии в Греческом деле, в котором такое обращение было квалифицировано как пытка, по сути, отказавшись от разграничения на основе цели акта в пользу субъективного анализа интенсивности боли и страданий, вызванных применением этих методов. Согласно такому разграничению, унижающее обращение, которое достигает определённого уровня интенсивности, может также квалифицироваться как бесчеловечное обращение или даже пытка. Метод «порога интенсивности» был подтвержден и применен в ряде последующих решений Суда и Комиссии.
Эль-Хаски, гражданину Марокко, проживающему в Бельгии, были предъявлены обвинения в различных преступлениях, связанных с участием в террористической деятельности в качестве предполагаемого члена Марокканской исламской боевой группы (МИБГ).
В ходе слушания суду были предъявлены свидетельские показания, полученные от лиц в третьих странах, в том числе Франции, Испании и Марокко, после их ареста по подозрению в причастности к взрывам в Касабланке в 2003 году, в результате которых погибло почти 50 человек.
Эль-Хаски был осужден на основе таких показаний и приговорён к 7 годам заключения. Он утверждал, что показания этих свидетелей были получены в результате пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, и, таким образом, принятие их к рассмотрению противоречит предусмотренному в статье 6 ЕКПЧ праву на справедливое судебное разбирательство. Суд согласился, что использование в качестве доказательств показаний, полученных вследствие обращения, противоречащего статье 3 ЕКПЧ, является нарушением прав обвиняемого согласно статье 6. При принятии этого решения Суд учитывал свое предыдущее постановление в деле Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства**, в котором он постановил, что депортация в Иордан – где существует реальная угроза того, что показания, полученные под пыткой, будут использованы против Отмана при повторном судебном разбирательстве - противоречит статье 6, гарантирующей право на справедливое судебное разбирательство. В деле Отмана, подчеркивая важность исключения из числа доказательств показания, полученные за счет пыток, ЕСПЧ отметил, что «показания, полученные под пыткой, исключаются в целях обеспечения беспристрастности судебного процесса и в конечном итоге самого принципа верховенства права».
С точки зрения удовлетворения бремени доказывания, ЕСПЧ определил, что обвиняемому было достаточно продемонстрировать, что имелась «реальная угроза» того, что показания получены в результате пыток или бесчеловечного, или унижающего достоинство обращения. Применение более высокого стандарта доказывания, такого как «не оставляющего никаких разумных сомнений» [фундаментальный принцип системы уголовного правосудия Бельгии (a также Соединенного Королевства, учувствовавшего в рассмотрении этого дела)] будет противоречить статье 6 ЕКПЧ. По фактам дела после изучения ряда докладов, опубликованных различными правозащитными учреждениями ООН и неправительственными организациями о широкомасштабном применении пыток в центрах содержания под стражей в Марокко в период, относящийся к обстоятельствам дела, Суд посчитал, что такой «реальный риск» существовал и что Эль-Хаски выполнил требования этого стандарта.
Данное дело касалось возможной экстрадиции в США гражданина ФРГ, чтобы он мог предстать перед судом в штате Вирджинии, США, по обвинению в убийствах. Серинг утверждал, что, если он будет признан виновным и осуждён на смертную казнь, он будет испытывать явление «камеры смертников». Такое состояние будет нарушать его права в соответствии с ЕКПЧ в связи с экстремальным психологическим напряжением, травмирующем психику, которое может сопровождать ожидание исполнения приговора, и которое, вероятнее всего, будет длиться много лет.
ЕСПЧ счел, что выдача заявителя США означала бы для него реальный риск подвергнуться обращению, превышающему порог, установленный в статье 3 ЕКПЧ. Делая такой вывод, Суд учитывал значительную длительность времени нахождения в камере смертников в экстремальных условиях в США, «в состоянии постоянной и все возрастающей подавленности в ожидании приведения в исполнение смертного приговора», а также личные обстоятельства заявителя, в особенности его возраст и психическое состояние в момент совершения преступления.
Суд также отметил, что правомерной цели экстрадиции преступника можно достигнуть другими средствами, которые не повлекут за собой страданий такой исключительной силы и продолжительности. В силу вышеизложенного, решение Соединенного Королевства выдать заявителя США в случае его выполнения привело бы к нарушению статьи 3 (запрет бесчеловечного или унижающего достоинства обращения) Конвенции.
Г-н Полай Кампос находился под стражей по обвинению в том, что являлся лидером террористической организации. В своем заключении по сообщению, поданному супругой обвиняемого, Комитет по правам человека также затронул вопрос одиночного содержания и запрета пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения.
Комитет отметил, что г-н Полай Кампос в течение девяти месяцев находился в «одиночном заключении в камере размером два на два метра, и что помимо ежедневной прогулки или спортивных занятий во дворе тюрьмы он не может видеть дневной свет более 10 минут в день». Комитет выразил «серьезную озабоченность» в связи с этими аспектами его содержания под стражей. Он полагает, что такие условия заключения, «особенно его изоляция на 23 часа в день в маленькой камере, а также тот факт, что он не может видеть дневной свет более 10 минут в день» представляет собой обращение, противоречащее статье 7 МПГПП.
