В дополнение к Международному пакту о гражданских и политических правах (МПГПП) существует специальная конвенция против пыток – Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (КПП ООН). Она не дает определения «пыткам» или «жестокому», «бесчеловечному» или «унижающему достоинство» обращению. Вместо этого, подход статьи 1 данной Конвенции заключается в определении элементов, которые в совокупности могут квалифицироваться как акты «пыток». Эти ключевые элементы включают:
Поскольку КПП ООН является одним из наиболее ратифицированных договоров (ее участниками являются 166 государств), определение пыток, содержащееся в статье 1, получило широкое признание как отражающее нормы обычного международного права. В то же время во втором абзаце статьи 1 подчёркивается, что данное определение принято для целей настоящей Конвенции и не наносит ущерба какому-либо международному договору или национальному законодательству, которое содержит или может содержать положения о более широком применении.
Как и в случае статьи 7 МПГПП, отступления от положений КПП ООН не допускаются в связи с абсолютным характером запрета пыток (заключения и рекомендации Комитета против пыток CAT/C/CR/31/4; CAT/C/USA/CO/2). Подчеркивая статус запрета, отступление от которого недопустимо в условиях противодействия терроризму, Комитет ООН против пыток признает:
трудности, с которыми сталкивается государство-участник в своей давней борьбе с терроризмом, но напоминает, что никакие исключительные обстоятельства не могут использоваться для оправдания пыток и выражает озабоченность по поводу возможного ограничения прав человека, которые могут быть вызваны мерами, принимаемыми с этой целью (CAT/C/CR/31/4).
Статья 1 не может быть использована как ограничивающая другие, более широкие определения, как например, в статье 2 Межамериканской конвенции о запрещении пыток и наказании за них (МКЗПН) (принятой 9 декабря 1985 года и вступившей в силу 28 февраля 1987 года), рассматриваемой далее. Как будет показано далее, МКЗПН включает более широкое определение, чем КПП ООН, поскольку не предусматривает требования определённого уровня жестокости для того, чтобы установить факт совершения насилия.
В этом контексте непонятно, требует ли статья 1 установления намерения причинить сильную боль и страдания или намерения специально совершить соответствующее деяние. Другой активно обсуждающийся вопрос - распространяется ли сфера действия статьи 1 только на действия, или же также и на бездействие. Примечательно, что если Комитет по правам человека не всегда рассматривает бездействие как представляющее собой пытку, то Комитет против пыток ясно дает понять, что государства несут ответственность за действия или бездействия сотрудников различных учреждений и должностных лиц, а это означает, что государство не может быть освобождено ответственности по предупреждению пыток, в том числе их совершения при бездействии (Замечание Комитета против пыток № 2 CAT/C/GC/2, п. 15).
Тогда как МПГПП не проводит различия между тем, были ли осуществлены пытки или другие формы жестокого обращения должностным лицом или частным лицом, КПП ООН конкретно предусматривает участие должностного лица (Прокурор против Кунарака, Ковача и Вулковича, 2002, п. 146). При этом, как можно утверждать – согласно решениям МСПЧ в ряде дел об исчезновениях (см., например, Веласкез Родригез, 1988; Гонсалез и другие против Мексики, 2009) – это не освобождает государств от более широких обязательств и должных усилий в соответствии с международным правом для предупреждения применения пыток и жестокого обращения со стороны негосударственных акторов, как и расследования и привлечения к уголовной ответственности таких лиц за такие преступления в нарушение прав человека. В условиях, когда возрастает вероятность применения пыток и жестокого обращения, например, в виде их регулярного повторения, стандарт того, что будет считаться «разумными» и «надлежащими» мерами будет существенно выше.
На самом деле, требование участия должностного лица подразумевает, что государства не несут ответственность за действия или бездействие других частных объединений. В КПП ООН конкретно оговаривается диапазон участия должностных лиц, начиная с самого низкого уровня наличия «молчаливого согласия» с тем, чтобы признать действие пыткой. В связи с этим решающее значение имеет определение того, что может подпадать под определение «молчаливого согласия» в качестве основного требования в отношении обязанности государства. В этом контексте показательны два дела. Первое – дело Агиза против Швеции (Соображения Комитета против пыток CAT/C/34/D/233/2003), которое касалось высылки предполагаемого террориста из Швеции в Египет по соображениям национальной безопасности после затяжного судебного разбирательства и получения дипломатических заверений от Египта по поводу того, что истец не будет подвергнут жестокому обращению в случае возвращения. Другим примером является дело Алзери против Швеции(Соображения Комитета по правам человека CCPR/C/88/D/1416/2005) по аналогичному поводу, дополнительным аспектом которого было то, что г-н Алзери был незамедлительно выслан из Швеции в Египет в соответствии с неподлежащим пересмотру исполнительным решением и жестоким обращением с ним в период содержания под стражей с участием иностранных агентов. Комитет против пыток пришел к довольно схожему решению в обоих делах, ответственность за действия, «имевшие место в ходе выполнения должностных обязанностей в присутствии должностных лиц государства-участника и в рамках юрисдикции государства-участника, должным образом возлагается на государство-участника, а также на государство, от чьего имени участвовали должностные лица» (Алгиза против Швеции, например,п. 13.4; Алзери против Швеции v, например, п. 11.6).
Принимая во внимание вышесказанное, изменения в международном праве, имевшие место после того, как была принята КПП ООН, позволяют сделать вывод о том, что пытки могут быть совершены в некоторых обстоятельствах без подстрекательства, ведома или молчаливого согласия со стороны должностного лица или другого лица, выступающего в официальном качестве, например, исполнителями, связанными с группами мятежников или частным охранным предприятием. Статут Международного уголовного суда (1998, статьи 7 и 8), а также «Элементы преступлений», принятые Ассамблеей государств-участников в целях содействия Суду в толковании и применении Статута (Элементы преступлений, статьи 7(1)(f), 8(2)(a)(ii)-1 и 8(2)(c)(i)-4)) не устанавливают в качестве элемента пыток необходимость того, чтобы исполнитель выступал в официальном качестве.
В противоположность этому, в деле GRB против Швеции, связанномс нарушением принципа невысылки, в ответ на заявление государства о том, что действия террористов не могут быть вменены государственным властям, Комитет против пыток выразил согласие, отметив, что «вопрос о том, несет ли государство обязательство воздержаться от высылки лица, которому может грозить причинение боли или страданий со стороны негосударственных акторов, без ведома или согласия правительства, выходит за пределы сферы действия статьи 3 Конвенции» (CAT/C/20/D/083/1997, п. 6.5). Даже в соответствии с КПП ООН, государство должно целенаправленно и должным образом реагировать на такие действия и принимать меры по их недопущению (ООН, Комитет против пыток, 1998). Комитет против пыток ясно обозначил стандарт должной осмотрительности при оценке того, проявляло ли должностное лицо молчаливое согласие в отношении практики, нарушающей положения КПП ООН (см. статьи 1 и 16). И МПГПП, и КПП ООН предусматривают обязанность расследовать жалобы на применение пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения.
В статье 16 КПП ООН говорится, что государства обязуются предотвращать «другие акты жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, которые не подпадают под определение пытки… когда такие акты совершаются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия». Это требование может в некоторой степени помочь при проведении различия между пытками и другими формами жестокого обращения. При этом, даже принимая во внимание наличие статьи 16, Комитет против пыток признает неопределённость в отношении границы между пытками и жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство обращением (CAT/C/GC/2, п.3). Как и в случае с запретом пыток, запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения «надлежит соблюдать во всех обстоятельствах».
Стремясь разъяснить ситуацию, Манфред Новак, бывший Специальный докладчик по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания, рассматривал статью 1 КПП ООН в качестве отправной точки при определении пыток (Экономический и Социальный Совет, доклад Комиссии по правам человека E/CN.4/2006/6, стр. 12). По его мнению, «решающими критериями для проведения отличий между пытками и [другими формами жестокого обращения], скорее всего, являются цель совершенных действий и бесправное положение жертвы, а не степень причиняемой боли или страдания» (п.39). Обстоятельства в таком случае необходимо оценивать на предмет наличия других форм жестокого обращения с использованием критериев соразмерности и необходимости.
КПП ООН также предусматривает, что государства должны применять эффективное внутреннее законодательство, предусматривающее уголовное наказание за пытки. В статье 4 КПП ООН устанавливается:
Как можно видеть, данное положение, распространяется только на пытки, а не другие виды жестокого обращения.
В этом контексте необходимо также отметить вопрос установления юрисдикции согласно статье 5 КПП ООН. В соответствии с ней, государства-участники обязаны «принимать такие меры, которые могут оказаться необходимыми для установления его юрисдикции в отношении преступлений», связанных с актами пыток как они определяются в статье 4 в следующих случаях:
1. (a) Когда преступления совершены на любой территории, находящейся под его юрисдикцией, или на борту морского или воздушного судна, зарегистрированного в данном Государстве;
(b) Когда предполагаемый преступник является гражданином данного Государства;
(c) Когда жертва является гражданином данного Государства и если данное Государство считает это целесообразным.
2. Каждое Государство-участник аналогичным образом принимает такие меры, которые могут оказаться необходимыми, чтобы установить свою юрисдикцию в отношении таких преступлений в случаях, когда предполагаемый преступник находится на любой территории под его юрисдикцией, и оно не выдает его в соответствии со статьей 8 любому из государств, упомянутых в пункте 1 настоящей статьи.
3. Настоящая Конвенция не исключает осуществления любой уголовной юрисдикции в соответствии с внутренним законодательством.
Как объясняется в обсуждении юрисдикции в Модуле 4, вопросы юрисдикции могут быть противоречивыми, в частности связанные с применением универсальной юрисдикции, устанавливаемой обычным международным правом, в соответствии с которым государства могут иметь правовую возможность, но не правовую обязанность (в зависимости от таких факторов, как их внутреннее право), осуществлять универсальную юрисдикцию в отношении международных преступлений пыток. Примером может служить дело Маркоса Ройтман Розенманна против Испании (Соображения Комитета против пыток CAT/C/28/D/176/2000). В этом деле речь шла о запросе Испании, первоначально не увенчавшемся успехом, к Соединённому Королевству о выдаче Аугусто Пиночета, бывшего чилийского диктатора, чтобы он предстал перед судом в Испании за пытки в отношении испанских граждан в Чили в период его правления (1973-1990). Комитет против пыток пришел к заключению, что, хотя государства имеют экстерриториальную юрисдикцию в отношении актов пыток, совершенных против их граждан, статья 5(1)(c) КПП ООН устанавливает «скорее дискреционное право, нежели императивную обязанность осуществлять запрос о выдаче и настаивать на нем» (Соображения Комитета против пыток CAT/C/28/D/176/2000, п.6.7). Комитет далее отметил, что «Конвенция налагает обязательство [на государство-участника] привлечь к судебной ответственности лицо, подозреваемое в совершении актов пыток, которое было обнаружено на его территории», чтобы попытаться не допустить безнаказанности за совершение актов пыток. В соответствии со статьями 7 и 8 КПП ООН, государство, на территории которого обнаружено лицо, подозреваемое в преступлении, может либо преследовать его в судебном порядке или выдать его другой стороне-участнику КПП ООН соответственно (CAT/C/28/D/176/2000; CAT/C/CR/30/6).
Ключевые обязательства в отношении пыток и бесчеловечных и унижающих достоинство обращения или наказанияВсе государства несут обязательства по (i) предотвращению пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения; (ii) расследованию обвинений в актах пыток, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения (iii) преследованию или выдаче лиц, подозреваемых в совершении таких деяний; (iv) обеспечению того, чтобы жертва пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения получала возмещение. Эти обязательства четко закреплены в КПП ООН, а также – в соответствии с прецедентным правом международных судов и органов по правам человека – они в равной степени возникают в связи с другими основными договорами по правам человека. Также существуют и другие важные обязательства, в частности обязательство невысылки. Предотвращение: В статье 2(1) КПП ООН говорится, что «каждое Государство-участник предпринимает эффективные законодательные, административные, судебные и другие меры для предупреждения актов пыток на любой территории под его юрисдикцией». Это обязательство подразумевает принятие ряда мер, в том числе обучение должностных лиц (включая сотрудников правоохранительных органов и исправительных учреждений, судей и прокуроров), гарантии в отношении мест содержания под стражей (как, например, предоставление незамедлительного доступа к адвокату или медицинским специалистам, а также ведение протоколов содержания под стражей в соответствии с международными стандартами), криминализация пыток и срочного проведения расследования утверждений о применении пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения. Оно также подразумевает должное наказание лиц, уличенных в плохом обращении. Криминализация: Все государства должны обеспечить, чтобы все акты пыток и соучастия или участия в пытках квалифицировались в качестве преступлений в соответствии с их уголовным правом (статья 4 КПП ООН). Обязательство по расследованию: Статья 12 КПП ООН устанавливает, что «каждое Государство-участник обеспечивает, чтобы его компетентные органы проводили быстрое и беспристрастное расследование, когда имеются достаточные основания полагать, что пытка была применена на любой территории, находящейся под его юрисдикцией». В статье 13 добавлено, что «каждое Государство-участник обеспечивает любому лицу, утверждающему, что оно было подвергнуто пыткам на любой территории, находящейся под юрисдикцией этого Государства, право на предъявление жалобы компетентным властям этого Государства и на быстрое и беспристрастное рассмотрение ими такой жалобы. Предпринимаются меры для обеспечения защиты истца и свидетелей от любых форм плохого обращения или запугивания в связи с его жалобой или любыми свидетельскими показаниями». Преследование (или выдача): Международным правом ясно предусмотрена обязанность по преследованию лиц, ответственных за совершение актов пыток. Такое обязательство является неотъемлемым во всех главных международных договорах по правам человека и ясно выражено в статье 7 КПП ООН. При обнаружении на территории государства лица, подозреваемого в совершении или причастности к совершению актов пыток, это государство обязано либо начать расследование с целью судебного преследования или выдать подозреваемого запрашивающему государству. Возмещение: Жертвам пыток также должно быть гарантировано надлежащее средство правовой защиты, в том числе компенсации. Статья 14(1) КПП ООН предусматривает, что «каждое Государство-участник обеспечивает в своей правовой системе, чтобы жертва пыток получала возмещение и имела подкрепляемое правовой санкцией право на справедливую и адекватную компенсацию, включая средства для более полной реабилитации. В случае смерти жертвы в результате пытки право на компенсацию предоставляется его иждивенцам». |
Еще один принцип, который необходимо для полноты упомянуть в данном контексте и который достаточно подробно обсуждался в Модулях 3 и 10, является принцип недопустимости принудительного возвращения, поскольку абсолютный запрет пыток может рассматриваться как его краеугольный камень. Впервые этот принцип был изложен в статье 33 (1) Конвенции о статусе беженцев 1951 года, в которой говорится: «Договаривающиеся государства не будут никоим образом высылать или возвращать беженцев на границу страны, где их жизни или свободе угрожает опасность вследствие их расы, религии, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений».
Данный принцип недопустимости принудительного возвращения может возникнуть в контексте противодействия терроризму, например, когда одно государство желает выдать подозреваемого в терроризме другой стороне для уголовного преследования (например, выдача Абу Хатаба Соединённым Королевством Иордании) (Осман против Соединённого Королевства, 1998).
Вновь, в своем Замечании общего порядка № 20 Комитет по правам человека дает указание по этому поводу: «По мнению Комитета, государства-участники не должны подвергать лиц опасности применения пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания по их возвращении в другую страну посредством выдачи, высылки или возвращения. В своих докладах государствам-участникам следует указывать, какие меры приняты с этой целью» (A/44/40, п.9).
Хотя и статья 7 МПГПП, и статья 3 КПП ООН подкрепляют принцип недопустимости принудительного возвращения, потенциальная сфера применения статьи 7 является более широкой в том отношении, что она не ограничивается пытками, а распространяется и на другие виды жестокого обращения.
Поскольку принцип невысылки подкрепляется запретом пыток в качестве нормы jus cogens, суды занимают твердую позицию по его защите, в том числе в ситуациях, связанных с терроризмом. Примером этому может служить знаковое дело ЕСПЧ Чахал против Соединённого Королевства, в котором лицу грозила высылка из Соединённого Королевства по подозрению в участии в террористической деятельности. Суд, признавая одновременно трудности, с которыми сталкивается государство в защите своих граждан от терроризма, тем не менее, отклонил любые предположения о том, что соображения национальной безопасности должны быть сбалансированы с этим абсолютным запретом. По этой причине он безоговорочно постановил, что соображения национальной безопасности не могут ущемлять права частного лица в ситуации, когда имелись достаточные основания полагать, что лицо будет подвергнуто пыткам и другим видам жестокого обращения после высылки (Чахал против Соединённого Королевства, 1996). ЕСПЧ придерживался этой твердой позиции и в недавних делах, например, Саади против Италии (2008).
Несмотря на такие безоговорочные обязательства, налагаемые на государства, как в соответствии с обычным международным правом, так и договорным правом, Специальный докладчик по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания отмечал ранее, что в целом ряде дел было допущено нарушение принципа недопустимости принудительного возвращения. В частности, он отмечал, что ряд правительств вернул лиц, подозреваемых в терроризме, в страны, где существовал значительный риск того, что эти лица будут подвергнуты незаконным актам пыток или жестокого обращения под предлогом противодействия терроризму. Специальный докладчик выразил мнение, что дипломатические заверения не служат достаточной гарантией защиты от пыток или жестокого обращения, считая их неэффективными (Доклад Генеральной Ассамблеи 60/316).
В контексте многонациональных контртеррористических операций Комитет против пыток подтвердил, что КПП ООН применяется ко всем территориям, на которых государство осуществляет эффективный контроль. Таким образом, статья 3 КПП ООН применяется, когда государство передает лицо, находящееся под стражей, в ведение властей другого государства. Важно отметить, что это обязательство также распространяется на ситуации, когда передача осуществляется одним органом власти другому органу, но на одной и той же территории (например, союзными силами местным национальным органам власти, как это было в Ираке и Афганистане). Это означает, что лицо будет находиться под защитой статьи 3 и принципа недопустимости принудительного возвращения даже в обстоятельствах, когда международная граница не была пересечена (Заключительные замечания Комитета против пыток CCPR/CO/82/BEN, п.5(e)). Как показано в тематическом исследовании, посвященном делу Елми против Австралии, иногда принцип невысылкиможет быть в равной степени применен не только к государственным властям, но и к негосударственным акторам, которые de facto управляют территорией.
Далее
Наверх
